дамское зеркало. Вертелся перед ним, пытался рассмотреть куски себя. Нос теперь античный, глаза его, прежние, смотрят настороженно.
Такой облик Алик себе бы не выбрал, но ничего, окружающим понравится.
Волосы густые, волнистые, как на статуе античного бога. И все равно видно, что это он! Необычно, будто в детстве в новой одежде. Попытался надеть рубаху, та затрещала в плечах, однако висела на животе. Оказывается, в прошлом у него появлялся живот. Мощные руки (У него мощные руки!) торчали из узких и коротеньких рукавов.
Запищала подошедшая кошка, опять чего-то требовала. Она ничему не удивлялась.
– Помолодел. Вот это шутка дня! – сказал ей Алик.
Странное ощущение. Он вдруг понял, что это чувство победителя, ощущение полной победы. До сих пор его не приходилось испытывать ни разу. Триумф. Это слово он не произносил ни разу, даже мысленно. Да еще по отношению к себе.
Из окна веяло теплым ветром. Конечно, оказалось, что Семечкин во дворе, развешивает белье.
Рядом с ним кто-то, стоящий спиной. Он оживленно что-то говорил, вот повернулся и, приветствуя, помахал Алику рукой. Ослепительно блеснул новенькими золотыми зубами. Это же вчерашний алкаш из «Дупла».
«Нет, это не сон».
Вышел из квартиры и, не закрыв за собой дверь, стал быстро спускаться. Оказывается, он так давно знал о том, что делать после того как помолодеет. Все давно продумано, подробно и не один раз: что предпринять и куда сразу пойти. Прежде всего, быстрее в самый ближайший одежный магазин. Вон в тот, на углу, наспех одеться там, выбросить прежние стариковские тряпки, а потом, не спеша, вниз по улице, в хороший и большой торговый центр. Там настоящая правильная и хорошая одежда. Дальше дела сложные, долгие. Опять в университет, там аспирантура и потом долгая и замечательная жизнь. Общий срок жизни выйдет далеко за сто лет. Впрочем, ведь нет денег. Или уже есть?
Выходя из дверей подъезда, сразу крикнул:
– Эй, Семечкин, гляди я какой!
Семечкин выплюнул семечную шелуху и сказал равнодушно:
– Жизнь у вас, сапиенсов, столь нелепо зависит от качества внешней оболочки.
– И так внезапно! Сверхнеожиданная неожиданность. Величайшая в жизни! Как говорится, тебе большое-большое мерси. В моем прежнем теле было совсем неприлично находиться.
Впрочем, Алик вспомнил, что хвалить Семечкина бессмысленно. Тот к подобному оставался равнодушен.
– Эх, торжествовать надо было не вчера, а сегодня. Такого выдающегося повода в жизни больше не появится. Жаль, что у меня серебра больше для «Дупла» нет. И других хороших металлов тоже, и даже бумажек с нарисованными цифрами.
– Эти ваши деньги повсюду валяются, – сказал Семечкин. – В земле, на земле, как мусор.
– А я этот мусор собирал. Только не очень удачно.
– Неужели ты не замечаешь? Земля напичкана деньгами
