Рита за себя сумеет постоять, ей палец в рот не клади. Мы вчера с Ленкой моей виделись, когда вы меня кинули оба. Ленка говорит, на тренировках если вдруг какой конфликт случается – ну, девчонки же, что с них взять, – Ритка всегда отпор дает. И всегда вмешивается, если кто-то ссорится. Не боится.
– Они хорошо общаются с Ритой? – интересуюсь я. Друг пожимает плечами:
– Да нормально, наверное. Я вообще не спрашивал. Позвони Ленке да спроси.
– Может, и позвоню… – неопределенно тяну я. В это самое время мой телефон вибрирует. Я хватаю его слишком поспешно, что, конечно, не укрывается от моих внимательных друзей. Они разражаются хохотом, в то время как я торопливо провожу пальцем по дисплею. На экране выскакивает сообщение от Марики: «Милый, приветик. Чем занимаешься? Не хочешь ко мне приехать? Я сегодня одна…»
– Твою мать, – раздраженно говорю я вслух и смахиваю сообщение, не открывая. Я же вчера утром все ей сказал, ну что ей еще непонятно? Какое, к черту, приехать? Какой я ей милый?
– Это Мари, – отвечаю я на невысказанный вопрос в глазах парней.
– Мне казалось, ты вчера утром с ней поссорился, – замечает Кирилл, укладываясь на диван.
– Я и поссорился, – сердито отвечаю я. – Только ей все неймется…
– Ритке сто процентов не понравится, если ты будешь общаться с Марикой, – предостерегает Лео и открывает очередную бутылку.
– Я и не собираюсь, – я хватаю гитару и начинаю перебирать струны. – Закроем тему, окей?
– А давай ты нам что-нибудь сбацаешь, – подает голос с дивана Кир. Он вытягивается во всю свою немаленькую длину и прикрывает глаза. – Свое?
Я отрицательно мычу.
– Ну тогда давай «Металлику»? – не отстает друг.
– Поддерживаю, – Лео потягивается в кресле. – Пару песенок. А потом, так и быть, вали звонить своей принцессе…
Когда полчаса спустя я с гитарой за спиной шагаю в сторону дома по широкому проспекту, ярко освещенному фонарями, и слушаю гудки, руки мои подрагивают. Такой мандраж в последний раз я испытывал, впервые оказавшись на сцене перед десятками чужих внимательных глаз. А если она не ответит?
Но долго ждать не приходится. Гудка после третьего Рита берет трубку.
– Привет, Стас.
– Привет, Орешек. Как ты?
Я чутко вслушиваюсь в ее голос. Не плакала ли? Но он кажется спокойным, хоть и очень уставшим.
– Все в порядке. А ты? Идешь откуда-то?
Она говорит негромко, видимо, чтобы разговор не услышала мать. Хорошо, что на улице сейчас тихо, и мне не приходится напрягаться, чтобы расслышать ее слова.
– Да, я был… у Лео.
Почему-то я не могу пока рассказать ей о музыке и о том, какое значение она имеет в моей жизни. Не знаю почему – видимо, подспудно боюсь, что она не одобрит, не поймет, как не одобряют и не понимают родители. Боюсь, что скептического выражения на ее лице не перенесу, хотя сердце и подсказывает, что Рита так не поступит.
– Здорово, –
