обязательно нужно быть там. Вот же черт!
Не обращая внимания на протесты Марики, я резко сажусь на кровати и начинаю одеваться.
– Собирайся скорее, – бросаю я ей, не оглядываясь, – мы идём в школу.
– Но как же так? – Марика выглядит уязвленной, недоуменной, возмущенной одновременно. – Зачем? Я же ясно дала понять, что не хочу…
– Зато я хочу, – довольно грубо прерываю её я и встаю, чтобы застегнуть джинсы. – Мне нужно быть там сегодня.
– Зачем? – обиженно спрашивает Марика и по-детски смаргивает.
Так я тебе и сказал, ага.
– Надо, и все. Ты будешь одеваться или как?
Марика внезапно обворожительно улыбается.
– Но, милый, мне особо нечего надевать… И, думаю, ты не захочешь, чтобы я шла в школу в этом наряде, – она грациозно проводит рукой вдоль собственного тела. Проклятье, я совсем забыл, что она пришла ко мне только в чёртовом пуховике.
Решение находится быстро.
– Поехали к тебе, я подожду в машине, пока ты нормально оденешься. Потом в школу. Или, если хочешь, оставайся дома, но я иду на дискотеку в любом случае.
Марика кривится, но я знаю, что она выберет.
– Как скажешь. Я пойду с тобой, – и она наконец поднимается с кровати. Давно бы так.
Через пять минут мы выходим из дома.
Из-за того что Марика собирается невероятно медленно – я уже успеваю несколько раз потерять терпение, – мы появляемся на дискотеке почти через час после её начала. Всю дорогу я вынашиваю план, как слинять от своей спутницы, но так и не успеваю придумать ничего толкового и решаю действовать по ситуации. И о чудо, видимо полоса неудач закончилась и Фортуна вновь стала благосклонна ко мне – возле самого входа Марику перехватывает стайка девчонок, её подружек. Они окружают её, что-то говоря наперебой, и я, пользуясь представившейся возможностью, осторожно отступаю и покидаю зал. Максимально быстро, стараясь при этом не шуметь, иду под лестницу. Интересно, она уже там? Ждёт ли, как ждала каждый год?
Под лестницей пусто. Почему-то я чувствую лёгкий укол разочарования и горечи.
– Ну что ж, подождём, – бормочу я себе под нос и, согнувшись в три погибели, проскальзываю на все ещё стоящую под лестницей скамейку. Да, раньше помещаться там было попроще. Сажусь и в нетерпении поглядываю на часы, барабаня пальцами правой руки по согнутым коленкам. Она придёт. Должна прийти.
Я и сам не знал, что тогда, четыре года назад, дёрнуло меня пойти за незнакомой девчонкой, когда она, едва сдерживая слезы, выскочила из зала. Пожалел её, наверное. Столько боли было в её глазах, что я просто не мог остаться равнодушным. А потом, во время разговора с ней, я параллельно прокручивал в голове те слова, которые одноклассники бросили в её адрес. "Кто захочет тебя поцеловать, уродина", – крикнула та золотоволосая ехидна. Но плачущая передо мной девчонка не была уродиной. Она была красивой. Правда красивой – темно-рыжие вьющиеся волосы, аккуратный нос, большие глаза орехового цвета, все залитые слезами
