это не очень интересно, но я не особо хочу тебя выхаживать, после того как ты навеселишься.
Гили вспыхнула румянцем. Неужели он настолько разозлил её отказом? Без пламенного сердца порой тяжело определить чувства других. Мира же хихикнула у меня под боком и прошептала мне на ухо:
– Прямо голубки, сидящие на веточке, не правда ли?
Я непонимающе сдвинул брови и собирался было уточнить, но меня прервала Гили:
– Я вообще-то всё слышу!
– Так, пойдём, хватит отвлекать Муракару.
И уже когда они взлетели к ветвям, я обернулся к Сторожу Чумных. Тот по-доброму усмехался.
– Крылатые, некрылатые, а дети везде дети.
После его слов мы разошлись по очередям. Миру отправили к тяжелобольным, меня же – к родителям с детьми. Муракара объяснил это решение моим умелым обращением с Птенцом, и даже после моих возражений он не стал меня слушать и настоял на своём.
И если стражи приняли меня прохладно, то жители Агнанеи глядели с ужасом в глазах. Я старался улыбаться так мило и дружелюбно, как только мог, хоть и осознавал, что страх перед некрылатыми вряд ли способен победить. Но после указаний стражей птицелюди медленно и осторожно, как к страшному хищнику, принялись ко мне подбираться. Я записывал их имена и ответы на вопросы, которые написал мне страж.
Однако всё-таки нашлась одна мать, птицелюдка-Курица, которая безо всякого волнения подвела ко мне своего качающегося ребёнка. Он надрывно кашлял и глотал сопли, и его красный гребешок так забавно подрагивал, что я невольно улыбнулся.
– Что смешного, некрылатый? – закудахтала она. – Над больным насмехаешься! Тебя за это клюнуть?
– Вовсе нет, – отстранился я. – Просто никогда не видел столь красивый гребешок. В конце концов, я никогда и птицелюдей-Петухов не видел.
Она подозрительно сощурилась. А потом усмехнулась.
– Ладно, ладно, я тебя просто журю, – отмахнулась она.
– Вы так доверчиво ко мне подошли, – открыто отметил я. – Первый такой птицелюд!
– Крылатый, попрошу! – покачала головой она. – А так чего тебя бояться? Сторож Чумных доверяет тебе. Значит, и я доверяю.
– Народ Агнанеи выглядит так, будто Сторож Чумных важнее, чем сам Покровитель, – удивился я, потихоньку доставая записи.
– Ну… Не важнее Спящей. Так жаль, что она покинула нас. – Птицелюдка опустила голову, вздыхая. – Но она оставила нам Сторожа, назначила его в самый трудный момент. А вот нынешний Покровитель… Не знаю…
– Я никогда не видел Спящую, – прогнусавил её сын. – А вот Сторож Чумных всегда о нас заботился.
Слова крылатого ребёнка впечатлили меня больше, чем вся реакция толпы. Муракара, их мостик между Агнанеи и Спящей, значил для них гораздо больше, чем все Ахасе вместе взятые. Я взглядом нашёл в толпе Муракару и увидел, как тот вьётся из стороны в сторону, уверенно и спокойно раздавая
