разве пропасти копают? – насмешливо встряла в разговор Лиза.
Но Мачо, казалось, не услышал подначки.
– Ты на нее не смотри, – он мотнул головой в сторону Браже. – Она уже с именем, за нее стопудово впрягутся. Или опять Борислава прилюдно заставят извиняться, или к другому мастеру переведут. А тебе точно ничего не светит. Ты, считай, приговор самому себе не только подписал, но и сам же исполнил.
– Хочешь сказать, что без ВГИКа жизни нет?
– Смейся, смейся! Как бы плакать не пришлось. Ты хоть в курсе, что как только твою фамилию в приказ внесут, деканат тут же сообщит военкоматчикам?
– И что дальше?
– Ты совсем дебил?! Тебя же в армию забреют!
– Ну и что?
Я прочно вошел в образ бывалого мужика, для которого сходить в солдаты – все равно что сбегать в магазин.
– Решил в супермена поиграть? – не унимался Мачо.
– Это как раз ты из себя подобного строишь, – вновь вмешалась в разговор Лиза. – А на деле… – она выдержала классическую паузу и продекламировала:
Время наше будет знаменито,
Тем, что сотворило смеха ради
Новый вариант гермафродита:
Плотью мужики, а духом – …
Вновь чуть выждала, а затем растянула губы в усмешке:
– Не надо оваций: сие не мое. Это Губермана стихи, если что.
Окинула прощальным взглядом однокурсников и, показательно взяв меня под руку, произнесла с нарочитой нежностью, точь-в-точь как любящая жена:
– Пойдем домой, Сережа.
Мы двинули прочь со вгиковского дворика, чувствуя, как провожают нас глазами теперь уже бывшие соученики. Никто из них не проронил ни слова. И лишь Мачо, опомнившись, крикнул мне вслед:
– Погоди, вот пошлют тебя на Кавказ голову под пули подставлять!..
И ведь оказался прав, стервец! И насчет того, куда занесет меня солдатская доля, и в отношении Лизы. Буквально на следующий день ее вызвали к ректору, где собралась вся свита, и буквально уговорили остаться. Кроме главного институтского начальства, в кабинете был и здешний авторитетный мастер, народный артист СССР. Он-то в конце концов и убедил девушку учиться дальше, пригласив из курылевской мастерской в свою.
А вот я оказался не у дел. Нет, моя обоже сделала для меня все, что обещала. Через неделю я уже трудился рабочим сцены в театре Реввоенсовета. И в армию попал, благодаря Лизе, не куда-нибудь, а во внутренние войска.
Еще когда я не получал повестки, бывшая сокурсница пообещала, что постарается помочь, чтобы меня определили в нормальное место, где нет кромешного неуставняка и прочих мерзостей. Поначалу думалось, что мне посчастливится попасть в «Дзержинку» – там же служил перед отставкой ее батя, Сергей Михайлович. Я даже уже размечтался, что останусь в Москве и буду приходить в увольнения домой, на матушкины пирожки…
Но оказалось, что меня решили отправить куда-то
