на жёлто-оранжевые языки пламени, он всё никак не мог отделаться от навязчивой тревоги, что терзала его на протяжении всего дня. Весения так и не вышла к ужину. Чувствуя себе неловко, он думал подойти и извиниться, но попасть под чужой взгляд не хотелось, всё же Весения не деревенская девка, а самая настоящая госпожа.
«А кто же теперь я?» – с тяжестью на сердце спросил себя Горислав.
– Ладно, раз уж всех допросили, пора бы и улоговениваться, – отставив миску в сторону, протянул Маридар.
– Доброй ночи.
– Да какой там, надо сначала убедиться, что все на своих местах стоят.
Горислав сидел у костра, не ощущая усталости. Будто неведомая сила приковала его к месту, заставляя ожидать неизвестно чего. Дозорные стояли в отдалении и время от времени обходили лагерь по кругу, из общей палатки, устланной тонкими лежаками, доносился храп. Сон просто не шёл, поэтому мужчина просто сидел у костра и его терпение, вскоре было вознаграждено.
Услышав шорох, он повернул голову на шум и наткнулся на смущённый и немного испуганный взгляд девушки.
– Не против, если я немного посижу у костра? – тихо спросила она, подойдя ближе.
– Нет, конечно, присаживайтесь, – ответил Горислав, отодвинувшись в сторону, тем самым уступая нагретое место.
Она уже успела облачиться в дорожное платье, но даже этот наряд не выглядел подходящем для зимы. Богато украшенное вышивкой, тёмно-синее одеяние соответствовало статусу богатой госпожи, а шитый серебром голубой платок, сразу указывал на достаток. Но мужчина видел, что ткань не настолько плотная, чтобы сохранять тепло.
«И как она не боится заболеть?» – промелькнула мысль.
С тяжёлым вздохом поднявшись, Горислав снял свой плащ и накрыл им плечи девушки. Вблизи костра было не так холодно, как в лесу, но его одежда была куда теплее, поэтому потерю плаща он мог пережить.
Некоторое время они молча наблюдали за огнём, покуда ожидание не стало для мужчины слишком мучительным.
– Могу ли я просить прощения за случившееся? С моей стороны было неправильным мучать вас расспросами.
– Ничего страшного, если я смогла пережить нападение, то несколько безобидных вопросов мне уж точно по плечу, – с улыбкой отозвалась она. – На самом деле, мне просто было неприятно узнать, что эти люди относятся ко мне как к какой-то реликвии.
– Что именно вас смутило?
На мгновение Весения погрузилась в мысли.
– Знаете, меня смутили даже не сами слова, а то, с каким восхищением они были сказаны. Я уже не в первый раз замечаю, как на меня смотрят. Мне претит сама мысль, что можно вот так легко, с улыбкой, отдать жизнь за кого-то. Неужели этого можно добиться одной только красотой?
Повернувшись к девушке, будто бы влекомый некой силой, Горислав коснулся прекрасного лица. Пальцами, дрожащими от волнения, он отвёл непослушные локоны. Золотистые волосы, на ощупь оказались такими
