– ожидать свое маленькое чудо, как они с Сэмом называли будущего ребенка. Алекс боялась, что сидение дома ей быстро наскучит, однако, погрузившись в хлопоты по обустройству детской, она с удивлением обнаружила, что шитье распашонок и раскладывание пеленок в чистые стопки на пеленальном столе – занятие крайне увлекательное. Железная Алекс, одно появление которой в суде наводило на оппонентов благоговейный ужас, моментально стала другим человеком. Она даже стала опасаться, как бы материнство не помешало ее работе в будущем, – вдруг она утратит строгость или способность сосредотачиваться? Впрочем, теперь Алекс могла думать лишь о ребенке. Она представляла, как будет укачивать, пеленать и кормить дочь. Какой она будет? Будут ли волосы Аннабель огненно-рыжими, как у нее, или черными, как у Сэма, а цвет глаз – голубой или зеленый? Она ждала появления дочери на свет, как после многих лет разлуки ждут встречи со старым добрым другом.
Алекс договорилась, что будет рожать в родильном отделении главной нью-йоркской больницы. Она хотела, чтобы все произошло естественным путем, собираясь смаковать каждое мгновение. Ей исполнилось тридцать девять, и она понимала, что вряд ли решится на второго ребенка, поэтому не собиралась принимать эти роды как должное. Даже Сэм, который терпеть не мог больницы, вместе с женой стал посещать занятия по методу Ламаза[3] и собирался присутствовать при родах.
Алекс и Сэм ужинали в «Elaine’s», когда у нее отошли воды – это произошло спустя три дня после назначенного срока. Сэм тут же отвез жену в больницу, но ее не приняли, потому что сами роды еще не начались. Они действовали по инструкциям врачей. Алекс вздремнула, потом стала ходить по квартире, Сэм тер ей спину, и казалось, что роды будут легкими и приятными. Они легли в постель и рассуждали – как странно, что они созрели для ребенка лишь спустя тринадцать лет после свадьбы. Сэм посмотрел на часы и попытался вычислить, когда же наконец появится ребенок. Вскоре оба уснули. Алекс проснулась от схваток, отправилась в ванную и, как советовали врачи, приняла теплый душ, чтобы понять, остановятся схватки или усилятся. Она стояла под душем около получаса, засекая интервалы между схватками, и тут сокращения матки внезапно стали слишком сильными. Алекс с трудом выбралась из ванной и еле добралась до постели, чтобы разбудить крепко спавшего Сэма. Она стала трясти его за плечо, заливаясь слезами от ужаса. Наконец Сэм проснулся. Он вскочил с кровати, как ошпаренный:
– Началось? – Он принялся бегать по комнате в поисках брюк – его сердце громыхало в такт. Хотя Сэм помнил, что оставил брюки на спинке стула, он не сразу смог найти их в темноте. Алекс корчилась от боли, вцепившись изо всех сил в его руку.
– Мы не успеем. Ребенок вот-вот родится, – в ужасе повторяла она, сразу забыв обо всем, что изучала на курсах.
– Здесь? Он родится здесь? – в ужасе спросил Сэм, не веря в происходящее.
– Не знаю… Я… это… о Господи, Сэм… это ужасно… я не смогу… – шептала Алекс.
