Павло, то смертонька моя иссушила меня, а царские лизоблюды душу выпили до дна и разбили ее, как хрустальный кубок, – вдребезги. Слыхал про Малороссийскую коллегию?
– Да… – Полуботок помрачнел еще больше. – Конец нашим вольностям…
– Беда, Павло, ох, беда… И как ее отвести, не знаю. Вон там, на столике, указ о создании Коллегии. Прочитай…
Полуботок, пропустив «шапку», начал читать главные пункты – обязанности и права Коллегии:
«1) Надзирать за скорым и беспристрастным производством дел во всех присутственных местах и обиженным оказывать законное удовлетворение.
2) Иметь верную ведомость о денежных, хлебных и других сборах и принимать их от малороссийских урядников и войтов.
3) Производить из этих денег жалованье с гетманского совета сердюкам и компанейцам[33], иметь приходные и расходные книги и ежегодно представлять их прокурору в Сенат.
4) Препятствовать с гетманского также совета генеральным старшинам и полковникам изнурять работами казаков и посполитых людей.
5) Смотреть, чтоб драгунам отводимы были квартиры без всякого исключения, даже в гетманских поместьях, кроме двора, где он живет, также дворов старшин, священно– и церковнослужителей.
6) Рассматривать вместе с полковыми командирами имеющие поступать жалобы от нижних чинов и малороссиян.
7) Наблюдать, чтоб присылаемые к гетману указы от государя и Сената были записываемы в генеральной канцелярии и в свое время доставлялись рапорты; также препятствовать писарям гетманским подписывать вместо него универсалы и отправлять их из Коллегии».
Скоропадский наблюдал за ним с каким-то просветленным выражением, будто Полуботок читал не указ царя Петра, а отходную молитву. Он вдруг почувствовал, как огромная тяжесть власти, давившая его все эти нелегкие годы, свалилась с плеч, растаяла словно утренний туман. Душа гетмана наполнилась давно забытой умиротворенностью, а темные болезненные мысли осветлились до полной прозрачности.
– Тебе еще неведомо, – сказал он, когда Полуботок вернул указ на место, – каких «почестей» я удостоился под конец моего пребывания в Петербурге. Поначалу все было хорошо. Мне был отведен дом князя Прозоровского, который караулила рота солдат. На другой день меня посетили Меншиков, Ягужинский и многие другие царские приближенные. Затем государыня пожаловала Настю своей парсуной в серебряной рамке, украшенной драгоценными каменьями. В Сенате меня принимал обер-прокурор и экзекутор; в присутствии я сидел между генерал-адмиралом и великим канцлером, а во дворце за столом – подле императора. По жалобам на Меншикова я тоже был удовлетворен…
Скоропадский умолк, чтобы промокнуть кружевным платком капельки пота, выступившие на лбу, и продолжил:
– А затем вдруг состоялся указ: быть при гетмане бригадиру и шести штаб-офицерам на основании договоров, составленных
Сердюки – казаки наемных пехотных полков на Левобережной Украине, сформированных в 70-х годах XVII века. Сердюки содержались за счет гетманской казны и несли охрану гетманской резиденции, военных складов и войсковой артиллерии. Были распущены в 1726 году царским правительством в связи с его политикой ограничения гетманской власти.
Компанейцы (охочекомонные) – конные войска, которые набирались из людей свободных, молодых и способных к кавалерийской езде. Компанейцы получали от гетмана жалование и зависели исключительно от него. Их старшины считались степенью ниже войсковых. Выходивший в отставку компанеец должен был приписаться к какому-нибудь разряду жителей; если он оставался в городе – то к мещанам, если приобретал землю в повете – к казакам, и т. д.
