начали кланяться и раздалось нестройное:
– Добрыдень, ваша мосць! Здравствуйте, ясновельможный пан! Помогай Бог, пан полковник!
Только Потупа, пригладив усы, сказал просто:
– А здоров, Павло. Шо ты такой засмученый?
«Чертов характерник! – мысленно выругался Полуботок. – Насквозь человека видит. Никак не отучу его от фамильярности. Хоть бы при людях сдерживался. Ишь, моду взял – обращается ко мне, как к простому сердюку… Ну да ладно. Прожуем. Старый богохульник мне еще не раз пригодится…»
Черниговский полковник три года ел кашу из одного котла с Потупой. Друзьями они не стали – не тот уровень, – но отношения у них были доверительными. Полуботок знал, что если старый запорожец даст клятву беречь какую-нибудь тайну, то ее и калеными клещами из него не вытащишь. И язык он всегда держал за зубами, даже под хмелем.
– Ты мне нужен, Грицко, – сухо сказал полковник. – Собирайся в путь.
– В путь, так в путь, – беззаботно ответил Потупа. – Харчи дашь или готовить свои?
– Провиант получишь.
– Ну так была бы забота…
Потупа не имел ни кола ни двора. Не было у него и семьи. Он то появлялся в Чернигове, то надолго исчезал. Куда? – этого не знал даже Полуботок. Старый запорожец был сама таинственность. Но одно было хорошо известно черниговскому полковнику: старый пластун Потупа знал все потайные стежки-дорожки в Крым. Что касается днепровских плавней, то они были для него, как раскрытая книга для грамотея.
Уезжая из Чернигова по вызову Скоропадского, полковник наказал срочно отыскать Потупу. И вот старый запорожец в Глухове. Что ж, очень вовремя…
– Михайло! – позвал Полуботок джуру. – Седлай своего коня. Мы уезжаем. А ты, Грицко, жди на постоялом дворе. Где-то тут шатается Солодуха, так ты ему скажи, что в дороге он будет прикрывать твою спину.
– Петро Солодуха? – обрадовался Потупа. – Оцэ дило… А скажу, скажу. Когда выезжаем?
Полковник посмотрел на небо – уже близился вечер – и ответил:
– Сегодня уже поздно. Завтра, с утра пораньше. Огневой припас и деньги на дорогу привезет Михайло.
Полуботок и джура уехали. А Потупа пошел искать своего старого друга Солодуху, тоже бывшего запорожца. Он был из мазепинцев, и после разгрома шведов под Полтавой ушел, как и многие другие казаки сначала в Буджак, а затем во вновь образованную Сечь – Олешковскую.[37] Но уже спустя три года Солодуха вернулся домой, и как-то так случилось, что его взял под свое крыло черниговский полковник. Возможно, потому, что в свое время Петро спас Полуботку жизнь в бою.
Солодуха часто выполнял тайные поручения полковника и был не менее надежен, чем Потупа.
Солодуха, здоровый и налитой, словно пивная бочка, как обычно, сидел в шинке. Он уже изрядно выпил и вел
Олешковская Сечь – территориально-войсковая организация запорожских казаков на левом берегу Днепра, в низовье, на территории Крымского ханства. Основана в 1711 году. после уничтожения российскими войсками Старой Чертомлыкской Сечи в 1709 году. Находилась в урочище Олешки, напротив современного Херсона. В мае 1728 года в Олешковской Сечи вспыхнуло восстание. Казаки свергли кошевого атамана Костю Гордиенко и двинулись вверх по Днепру. Олешковская Сечь просуществовала до 1734 года, когда казаки переселились из турецких владений в украинские земли и основали Новую Сечь.
