персоне.
В этот день ни дед, ни Даня так и не объявились. Я сложила мольберт и подсыхающий холст и вернулась в дом с последними лучами солнца.
История, которую рассказала мне подруга, весь день не давала мне покоя и наутро я задумала найти общинные дома. Я сунула в рюкзак две бутылки воды и пачку печенья, и решила прогуляться вдоль озера. Закрыв дом, я несколько мгновений смотрела на лесную дорогу, уходящую в Вольное. Не раз у меня возникало желание пойти до Вольного пешком, но густой лес, через который шла дорога, смущал меня. Больше всего я боялась заблудиться. Взглянув в обратную сторону, туда, куда я собиралась направиться, я тоже засомневалась, но озеро непременно вывело бы меня обратно к дому, к тому же, углубляться в лес я не собиралась: отчего-то была уверена, что дома староверов будут, как и дом деда Лизы, где-то на берегу.
Пробираясь через порядком заросшую тропинку вдоль берега, я думала, что моему взору откроется жуткая картина с черными домами, покрытыми какими-нибудь символами старой веры, следами ритуалов местной секты, идолами из дерева и прочими атрибутами. Когда первый из них показался в прорехе зарослей, я увидела обычный дом, может, немного невзрачный, из дерева, с высокой крышей, но узкими окнами, часть из которых были все еще остеклены. Он мало чем отличался от дома деда Лизы, разве что меньшими размерами. Озеро слева от меня было покрыто легкой дымкой, недалеко от берега плескалась рыба. Выход к берегу тут был более крутой и не такой открытый, но вид завораживал. С этого места был виден пристроившийся у противоположного берега поселок. Отсюда, казавшиеся крошечными домики, как и общинные, подступали к самому берегу. Справа в самое небо уходили каменистые склоны гор, пик сливался с облаками, а лес, окружавший подножие, едва был различим за утренним туманом.
Где-то рядом хрустнула ветка. Я присела в зарослях и замерла. Кто мог бродить тут, если все дома были покинуты? Через кусты мне ничего не было видно, как я ни присматривалась. Уже посмеиваясь над собой в душе, я представила, что с дерева соскочила белка и по ее вине я, как партизан, пряталась, боясь быть обнаруженной. Я высунула голову поверх травы и огляделась. Лес позади дома был все так же безмолвен.
– Вот же дура, – прошептала я себе под нос и двинулась к первой заброшенной избушке. На ходу достала бутылку воды. Передо мной был деревянный дом, построенный в старом русском стиле, из толстых брусьев. Входная дверь, если она когда-либо и была там, отсутствовала. Я снова огляделась. Позади дома угадывалась крыша еще одного строения, а вскоре я насчитала десяток. Они были немного дальше, чем я думала, от дома Лизы. Оглянувшись назад, я увидела только край леса, там берег озера изгибался, уходя налево, я не могла разглядеть даже того места, где накануне сидела у берега. Ее дед будто бы изначально построил его обособленно от поселка общины. Я все еще могла видеть милый поселок Вольное на другой стороне, но не дом Захара в каком-то километре от того места, где стояла.
Решив, что поход будет бесполезным, если я не загляну внутрь, я поднялась по ступеням, отпрянула от упавшей перед глазами паутины – ее покачивал легкий ветер. На пороге я включила фонарик на телефоне
