много разных историй, на которые был мастак.
Сэр Мюррей внимательно слушал графа, кивал, где нужно, но каменное выражение его длинного «лошадиного» лица не менялось. Создавалось впечатление, что он просто отбывал скучную повинность. В конце концов пыл Сен-Жермена иссяк, несмотря на восхитительный вкус «вина любви» и его хмельные качества, и он, мгновенно став суровым и даже где-то надменным, спросил:
– Наши братья из Великой Ложи требуют от вас отчет. Мне приказали встретиться с вами и узнать, как обстоит дело с поиском Десницы Господней.
– Мне нечем их порадовать… – В неподвижном лице сэра Мюррея что-то изменилось; оно словно размякло и начало оплывать, мгновенно потеряв жесткость черт; похоже, агент франкмасонов чувствовал за собой какую-то вину. – След Десницы Господней теряется в Московии…
– Но вы нашли хотя бы кончик ниточки, за который можно ухватиться?
– Да. Но увы – он оказался оборванным.
– Объясните! – жестко потребовал граф Сен-Жермен, наливаясь желчью.
– Нас опередил русский дипломат, князь Сергей Долгоруков.
– Прошу вас рассказать все без вступления, – бесцеремонно перебил его граф, который по своему статусу в масонской ложе стоял гораздо выше сэра Мюррея.
– Как вам будет угодно… – Лицо англичанина снова стало непроницаемым. – Думаю, вам известно, что Руссия[32] препятствовала закреплению польского престола за Морицем Саксонским, сыном Августа II. В начале 1723 года король Август уехал из Варшавы в Дрезден. Князь Сергей Долгоруков отправился вслед за ним, и в Бреславле имел разговор с сыном бывшего короля Польши Яна Собесского, королевичем Константином. Он рассказал ему о желании императора российского Петра II (собственно говоря, даже не столько самого царя, сколько светлейшего князя Меншикова) видеть его на польском престоле. В знак признательности за поддержку королевич подарил князю Долгорукову булатную саблю в ножнах, украшенных драгоценными камнями, и передал в качестве аванса шкатулку с драгоценностями, а также эту реликвию, отвоеванную его отцом у турецкого визиря Кара Мустафы-паши под Веной в 1683 году. Константин понятия не имел, что она собой представляет. Королевич думал, что это всего лишь какой-то христианский фетиш.
– Вы хотите, сказать, что Десница Господняя находится в сокровищнице русских царей?! – обеспокоился граф. – Тогда нам ее не достать.
– Отнюдь. В сокровищницу русских царей Десница Господняя не попала. Князь Сергей Долгоруков – хитрая бестия. Он дипломат, и этим все сказано. Уж не знаю, что он подумал, заполучив реликвию в свои руки (думаю, о ее свойствах князь, как и польский королевич, вряд ли мог знать), но Десницу князь оставил себе. А императору Петру II передал лишь ларец с драгоценностями, чем очень обрадовал юного монарха, который постоянно испытывал недостаток в средствах.
– Ну тогда дело упрощается, – уверенно сказал граф. – Нужно всего лишь поехать в
Руссия – так в XVI–XVII веках в Западной Европе называли Россию; а в просторечье – Московией.
