жонглировали иностранными языками; большей частью они разговаривали на английском, но иногда переходили на голландский и немецкий. Наверное, и граф Сен-Жермен, и сэр Артур Мюррей очень удивились бы тому факту, что мальчишка знает несколько языков и может писать и читать.
Глава 3
Отец возвратился домой, как по заказу – на следующий день после убийства неизвестного. Глеб долго колебался, звонить ему, чтобы рассказать о происшествии и фотографии, или нет, но в итоге все же счел благоразумным промолчать. Его мучили сомнения.
Во-первых, он все еще был под впечатлением увиденного. Во-вторых, у них в роду не было никаких Глафир. А в-третьих, отец чересчур ответственно относился к своему положению в достаточно узком и закрытом для посторонних мирке консультантов и экспертов по древностям, чтобы все бросить, наплевав на договор с «Сотбис», и мчаться, сломя голову, в какую-то Тмутаракань, дабы принять последний вздох от никому неведомой бабы Глаши. Бред!
С генеалогией своего рода Глеб разобрался, еще будучи студентом. А потому знал, что отец и он являются последней ветвью не очень кудрявого генеалогического древа клана потомственных кладоискателей Тихомировых. Кого-то похоронили в Первую империалистическую, кто-то сгинул в Гулаге, две большие и зажиточные семьи советская власть раскулачила и отправила в Сибирь, но туда они не доехали, умерли по дороге – замерзли, так как дело было зимой, а им не разрешили взять теплую одежду, остальных добил голод и Отечественная война.
Спасся от неминуемой гибели только дед Данила, которому каким-то чудом удалось обмануть даже вездесущих палачей НКВД. Может, потому, что по жизни он был великим конспиратором.
Но нигде, ни в каких документах Глеб не встречал имени Глафира. Мало того, о ней ничего не говорили ни дед, ни отец.
Это было, по меньшей мере, странно и удивительно – хотя бы потому, что от него старшие Тихомировы ничего не таили, и Глебу были известны мельчайшие подробности из их интересной, увлекательной и очень опасной жизни подпольных кладоискателей. Именно опасной, потому что в СССР за это незаконное занятие давали большие сроки тюремного заключения с конфискацией имущества. А Тихомировы ни разу не прокололись.
Скорее всего, решил Глеб, эту бабу Глашу отец знал в связи со своей работой в «поле» – то есть на раскопках. Тихомирову-младшему и самому приходилось много раз становиться на постой у жителей сельской глубинки, после чего завязывались знакомства и даже дружба. Особенно это касалось юных представительниц женского пола.
«Да, похоже, эта баба Глаша – всего лишь давняя знакомая отца, – размышлял Глеб. – Наверное, какая-нибудь одинокая старушка, которую и похоронить некому. А как же тогда гонец с письмом? И наконец, изображение анка? Нет, за всем этим что-то кроется! Но что? Вопрос. Звонить бате, не звонить… Странное приглашение, чтобы не сказать больше. В конце концов, отец не батюшка-исповедник. А что если эта бабулька хочет рассказать,
