так?
– С проигрышем ведь никогда не уходят, все стараются отыграться.
– Так это и случилось вчера с одним из ваших друзей, Куртомером.
– А много он проиграл?
– Двадцать пять тысяч франков, кажется.
– Черт возьми, немало! – пробормотал Дутрлез, соображая, что ему придется ссудить приятеля такой суммой, да, пожалуй, столько же дать Жюльену.
– Куртомеру не везет, ему давно надо было бросить баккара, – пробормотал Дутрлез. – А вы чем закончили?
– Я не играл.
– Очень благоразумно с вашей стороны не рисковать в надежде отыграться.
– Не смею похвалиться благоразумием, вероятно, я бы рискнул, если б не имел слишком важных причин не играть.
– Все же вы воздержались и поступили очень хорошо!
– Не хвалите, не узнав сперва моих причин.
– Мне и нет надобности знать их. Я опять повторяю, что готов помочь устроить ваши дела.
– Сердечно благодарю, но сперва я должен объяснить, в чем дело.
– Говорите лучше прямо, сколько вам нужно?
– К счастью, сумма небольшая. Но я рассчитываю на вас не для одной только денежной услуги.
– Тем лучше! И кошелек мой, и я сам в вашем распоряжения.
– Вот мое главное дело: меня оскорбили, и я хочу драться.
– Охотно буду вашим секундантом.
– Я был вполне уверен, что не откажетесь. Слушайте далее. Меня оскорбил именно тот, кому я должен, я проиграл ему под честное слово и не могу вызвать его, прежде чем расплачусь.
– Понятно, но вы можете расплатиться сегодня же, я взял с собою мою чековую книжку. А пока не забывайте ваш стакан.
– Если б вы знали, какую огромную услугу оказываете мне, – тихо проговорил Жюльен. – Благодаря вам я могу проучить этого негодяя, как он того заслуживает.
– Но что же он вам сделал? В чем суть?
– Речь идет о моей сестре, и вы понимаете, что дело серьезное.
– О вашей сестре! – воскликнул Дутрлез. – Каким образом имя мадемуазель де ля Кальпренед может быть замешано в такую историю, которая может кончиться дуэлью?
– О ней осмелились говорить так, как мне это не нравится, – резко ответил Жюльен.
– В таком случае вы имеете полное право на удовлетворение. Но кто же позволил себе такое?
– Кто? Шалопай, вам, вероятно, несколько знакомый, так как он живет в одном доме с нами – Анатоль Бурлеруа.
– Этот идиот, корчащий из себя светского человека, хотя ему подобало бы стоять за прилавком? Это уж слишком, и я сам охотно проучил бы его. Но, насколько я знаю, граф не оказывает ему чести принимать его у себя. что же он мог сказать о мадемуазель де ля Кальпренед?
– Собственно о ней, конечно, ничего. Если б он осмелился оклеветать ее, я тут же проучил бы его. Но он позволил себе говорить вещи, оскорбительные для всех нас.
– И вы в этом уверены?
– Я сам их слышал.
