говорил вам, что должен Бурлеруа шесть тысяч франков под честное слово, и не мог тут же вызвать его. Я поневоле сдержался и ушел из клуба домой, чтобы все рассказать отцу, но потом раздумал – дело это касается меня одного. Я вернулся в клуб в надежде встретиться там с вами и занять проигранную сумму, но вас не было, а Бурлеруа ушел. Я прождал до четырех часов, а потом вернулся домой и написал вам.
– Прекрасно сделали, я тотчас дам вам добрый совет.
– Какой? – резко спросил Жюльен.
– Я согласен, и вам следует проучить Бурлеруа, но нужно найти другой предлог для вызова, чтобы не вмешивать сюда имени мадемуазель де ля Кальпренед.
– Но какой же предлог?
– Первый попавшийся. Я подумаю и найду, к чему привязаться. А если бы вы согласились сделать мне особое одолжение и позволить самому проучить дерзкого мальчишку…
– Вы забываете, что дело совсем не касается вас, а лишь меня одного.
– Извините, я имею честь быть принятым в доме вашего отца и питаю к нему и ко всем членам вашего семейства самое глубочайшее уважение.
– В этом я не сомневаюсь, но вы нам не родственник и ни с какой стороны не принадлежите к нашей семье. По какому же праву вы возьмете на себя мщение за нашу личную обиду?
Если б Дутрлез мог откровенно высказать все, что думал и чувствовал, ему было бы нетрудно доказать свое право на мщение за семью, членом которой он горел желанием сделаться хоть завтра, но сказанное за несколько минут перед тем Жюльеном о недворянском происхождении Матапана нисколько не поощрило его на откровенность, и он ответил несколько смущенным голосом:
– Хотя бы по праву друга, если не имею иного более близкого…
– Такого права недостаточно, и я оказался бы недостойным вашей дружбы, если б уступил вам в таком случае свое место. Я один могу вызвать Бурлеруа, если вы окажете мне услугу, о которой мы сейчас говорили.
Дутрлез поспешил вынуть из кармана портмоне и стал его открывать.
– Нет, не сейчас, здесь слишком много народа.
Действительно, ресторан наполнялся, за многими столиками уже завтракали.
– Как хотите, – ответил Альбер, подливая вина своему собеседнику. – Тогда, пожалуй, поговорим о другом…
– Готов о чем угодно, а лучше всего побеседуем о хорошеньких женщинах, такой предмет всегда интересен.
– В этом я не силен.
– Да, я забыл, что вы влюблены!
– Кто вам это сказал? – воскликнул краснея Дутрлез.
– Все ваши друзья говорят, а вы краснеете, стало быть, это правда.
– Это выдумка Куртомера, он никак не хочет понять, что я люблю ложиться рано.
– Он сказал мне сегодня у нас в клубе, что проводил вас вчера до дома, и вы вернулись в двенадцать часов.
– Да, через несколько минут после вас.
– Как после меня? Я же вам говорил, что пришел домой в два часа.
– Разве в
