Дутрлеза, – просто убийственно, а платить за это удовольствие несколько сот франков ежедневно уже совсем глупо, согласен с вами, и я был бы очень рад от них отделаться.
– Да разве это трудно? Выходите из клуба, и я выйду вместе с вами. Игра мне окончательно надоела.
– В таком случае вы очень счастливы, и я вам завидую. Меня же, к стыду моему, так и тянет к баккара, несмотря на весь горький опыт последних дней.
– Да, признаюсь, должно быть, неприятно быть должником Анатолия Бурлеруа! – проговорил Дутрлез.
– Так неприятно, что трудно вам передать. Да, тяжелы были для меня эти два дня! Я просто с ума сходил, окончательно терял голову, был готов на все, чтобы только отделаться от этого мерзавца. Великое благо для меня ваша помощь. Знаете, бывали минуты, когда я, кажется, готов был ограбить первого встречного или, по крайней мере, заложить все наше семейное серебро.
– Ну уж и заложить серебро! Не клевещите на себя, вы бы никогда этого не сделали! Ах, кстати, посмотрите мою находку. Под залог этой вещицы, вероятно, дали бы кругленькую сумму.
Дутрлез хотел воспользоваться этой минутой для окончательной атаки на Жюльена. Он с немалой вероятностью рассчитывал, что смущение при виде опала непременно выдаст виновного, однако де ля Кальпренед очень спокойно взял в руки поданную ему вещицу и стал ее рассматривать.
– Великолепный камень, – сказал он, – какие переливы! Жаль, что опал приносит несчастье, а ведь он так красив.
– Вы верите этому предрассудку? – спросил Дутрлез, обрадованный спокойствием Жюльена.
– Не то чтобы верю, но меня все это время преследуют такие несчастья, и я ни за что не стал бы носить этот опал, даже если б мне его подарили. Вот посмотрите на мою свинку – купил этот брелок за десять золотых, всего на прошлой неделе, и уже проиграл в десять раз больше.
– Из моего опала нельзя сделать не только брелока, но даже и браслета.
– Да, он для этого очень велик, так что и не придумаешь, что из него можно сделать.
– А вы не видите в нем ничего особенного?
– Чистота у него великолепная… А впрочем, постойте… Что это такое висит? Точно обрывок цепочки, к чему-то его прикреплявшей и недавно оборванной…
– Да, очень недавно.
– Кем? Да что же я спрашиваю? Вам-то почем знать это?
– И однако, знаю.
– Вы, стало быть, знаете, и чей он?
– Думал, что знаю, но теперь готов думать, что ошибался.
– Признаюсь, любезный Дутрлез, я решительно не понимаю вас. Вы говорите, что знаете, кто оборвал эту цепочку у камня, и не знаете, кому принадлежит камень.
– И тем не менее это верно.
– В таком случае если желаете, чтобы я вас понял, то объяснитесь яснее.
– Пожалуйста. Цепочку эту оборвал я.
– Но зачем же?
– Совершенно невольно. Я потянул, и она оборвалась.
– Теперь
