исподлобья живым глазом.
– Я прикажу роботам отрывать тебе палец за пальцем, пока ты не ответишь мне на единственный вопрос! – с гневом проорал Сид.
Страж взялся за ладонь агента и с хрустом вывернул его мизинец. Лин со злой силой скрипнул зубами протезной челюсти и застонал. Видимо, боль пересилила его гнев.
– Я не знаю!
Сид немного ослабил хватку стражей.
– Я не знаю, – сдался агент. – Мы отвозим их отсюда на нулевой, поствертикальный уровень. Там раз в месяц точно в срок приходит лифт, снизу, откуда-то издалека, вне вертикальных юрисдикций. Привозит провизию и забирает неликвидный материал со всех вертикалей.
– Неликвидный материал! – вскипел Сид. – Это чьи-то дети! Чьи-то сыновья и дочери!
– Хорошо, что не мои, – паскудно расхохотался агент.
– Когда должен прийти лифт?
Лин, не сводя мерзкой улыбки с лица, посмотрел в глаза Восьмому.
– Ты опоздал. Час назад весь материал был уже отправлен.
Сид склонил голову, долго думал, молчал, смотря в пол.
– Знаешь, Лин, я ублюдок и выродок, хакер, нарушивший законы вертикали, но я никогда не убивал людей – в отличие от тебя, добропорядочного гражданина. Сейчас я сделаю исключение. Я не могу позволить, чтобы такой, как ты, продолжал свои зверства.
Сид поднял на агента покрасневшие глаза; вися над полом в крепкой хватке роботов, тот по-прежнему мерзко улыбался. Восьмой вскинул дрожащую руку и нацелил пистолет в голову; Лин продолжал молча улыбаться, смотря в дуло. Лазер зашипел, как вода, пролитая на раскаленный металл, бороздки на дуле ярко вспыхнули алым, и из ствола вылетел луч… Насквозь прошив голову, он померк в темной глубине помещения. Бывший агент обмяк и, словно распятый, беспомощно повис крестом на неподвижных руках стражей.
Сид прикрыл глаза и в последний раз зашел в систему безопасности вертикали, управляющую стражами и немногочисленными агентами.
– Как ты хотела, Сол, – прошептал Восьмой и дал единственную команду: – отключить все.
Стражи замерли статуями, красные огоньки их глазных сенсоров медленно потускнели, уровень стал безжизненным. Сид пошел в следующий шлюз, его удаляющиеся шаги скоро стихли. Оглушающую тишину комнаты с тремя навечно замершими фигурами теперь нарушали лишь падающие на пол капли крови. Их звук доносился все реже и реже и, наконец, тоже стих.
Восьмой шел по уровню, который прежде был для него домом. Кинув в рюкзак еду, аптечку и очки Эм, он мысленно попрощался с родными ненавистными стенами и направился к центральному лифту. Вокруг него происходил хаос. Слух об отказе системы безопасности волной распространился по всем горизонталям – люди, десятилетиями терпевшие насилие и издевательства, почувствовали слабину в стальной хватке власти… Первым делом были разграблены пищевые хранилища; кто-то успел уже соорудить из хлама дубинки – первые орудия обороны или же нападения. Мимо с криком пронесся его ненавистный начальник,
