отдал распоряжение горничной и, возвратившись назад, занял свое обычное место за столом.
– Я вам не помешал? – спросил Коренев, оглядывая еще раз с интересом комнату и кровать, на которой сидели собаки. – Пожалуйста скажите, если заняты.
– Нет, нет, что вы! Мне осталось исправить только две письменные работы. Если позволите, я их в пять минут просмотрю, и тогда мы поболтаем. Хорошо?
Получив от Коренева согласие, Конский принялся проверять тетради, а гость взял со стоявшей у стены полки первую попавшуюся книгу. Это была книга Dedekind’a «Was sind und was wollen die Zahlen»[15]. Коренев принялся просматривать книгу, как вдруг заметил, что сидевшая на кровати собака, напоминавшая породой фокстерьера, спрыгнула на пол, затем вскочила на стул, со стула на стол и стала прохаживаться по краю стола, поглядывая на дрожавшую в руке Конского ручку. Затем она подсела к писавшей руке поближе и, протянув лапу, ударила ею по перу. Очевидно, скучавший фокстерьер старался найти хоть в этом некоторое развлечение после неудавшегося сна на хозяйской постели.
– Фрэди, уйди, – проговорил Конский, продолжая писать.
Но фокстерьеру, очевидно, понравился его первый опыт. Не долго раздумывая, он снова игриво протянул вперед лапу и снова ударил ею по ручке.
– Фрэди, я что сказал? – сердито воскликнул Конский, – ты что это вздумал играть? Пошел отсюда, пошел! Знаете, он еще щенок, – с улыбкой пояснил Конский Кореневу, как бы стараясь этим извинить поведение фокстерьера. Затем, прогоняя одной рукой щенка и дописывая что-то в тетрадке другой рукой, Конский вздохнул, промокнул написанное и радостно сказал:
– Ну, вот и всё. Теперь мы можем с вами поболтать.
Он согнал со стола Фрэди, придвинул к Кореневу свое кресло и оживленно заговорил:
– Вы знаете, Николай Андреевич, в последнее время я занят одной интересной мыслью. Вы, кажется, знаете, что я кроме специальной подготовки к магистрантскому экзамену по механике занимаюсь еще и философией математики. Конечно, у меня нет достаточно времени для солидных занятий в этой области, но я с интересом перечел уже и Кронекера, и Дедекинда, и Пуанкаре, и Минковского. Вы не читали Минковского? Ага, да вы ведь не любите философии, я помню, мы как-то об этом говорили. Ну, так, вот меня в настоящее время интересует вопрос: нельзя ли аналогично системе неевклидова пространства, так же исследовать и вопрос о времени? Ведь и пространство, и время, по Канту, являются формами нашего восприятия, и как к тому, так и к другому приложимо счисление. И если мы в понятии пространства делаем обобщения и умозаключаем от трех реальных измерений к четырем, пяти и вообще «n» измерений, то разве мы не можем настолько же справедливо теоретически предположить и второе измерение времени, или третье, и так далее до «n»? Реальным образом, конечно, время имеет одно измерение, а пространство три; но ведь мы можем, как в метагеометрии, изобрести и метахронометрию, что ли… Я конечно, еще не детализировал своего плана, но вижу, что перспектива получается очень заманчивая: тут, в допущении
«Что такое и чего хотят цифры» (
