в чулане всю ночь, сон ускользал от меня до самого рассвета. Когда я проснулась, яркий дневной свет полосами сиял из-за ставен, а мои родители тихо переговаривались в глубине хижины. Я приложила ухо к стене и прислушалась.
– Что сделано, то сделано, – говорила мать. – Назад пути нет.
– И ты, как водится, не посоветовалась со мной. Творишь любую чертовщину, какую захочешь…
– Я хочу, чтобы меня похоронили в саду, – перебила она.
Меня словно ударили по лицу. Я заморгала, на глазах выступили слезы. Отец выругался, грохнув чем-то – возможно, рукой – прямо о стену. Я услышала только глухой стук. Потом шаги, приближающиеся к чулану. Разъяренный, он рвался прочь. Я испуганно забилась в угол. Попадись я за подслушиванием, меня бы ударили, но времени лечь и притвориться спящей мне не хватило. Я затаила дыхание и прижалась к стене. Меня не увидят, стала уговаривать себя, не увидят, не увидят…
Стены чулана затряслись, когда отец прошел мимо в нескольких цолях [6] темноты от меня. В передней он схватил плащ, в котором ходил на лодке. Дверь хлопнула, и я глубоко вздохнула, выпуская страх. Убедившись, что его точно нет в доме, я поспешила в заднюю комнату. Мать выглядела перепуганной.
– Ты проснулась?
– Что ты наделала? – спросила я сдавленным голосом. – Почему ты говорила о том, где тебя хоронить?
– Хаэльвайс. – Лицо у матери скривилось. – Иди сюда.
Я села рядом с ней. Она заставила меня взглянуть на себя. Сказала:
– Простая предусмотрительность. На случай если что-то пойдет не так.
Я подавленно закусила губу. Понимая, что это ложь.
Восходящее солнце игралось лучами, бросая на кровать причудливые тени. Кожа у матери блестела, бледная и тонкая, туго натянутая на кости. Она стала похожа на старуху вдвое старше себя; в черных волосах, раскиданных по подушке, таилась седина.
– Я тебе раньше рассказывала, как мы с твоим отцом познакомились?
Я покачала головой, с трудом сосредотачиваясь на ее словах.
– Зачем это сейчас? Ты только что дала понять, что умираешь.
Мать вздохнула. Заговорила тонким голосом:
– Твой отец раньше торговал рыбой на рынке. Я видела его несколько раз в год, когда мы с матушкой приезжали сюда на повозке, чтобы купить муку, редкие масла, пряности и прочие припасы. Он был тогда прекрасен. Широкие плечи и тонкая талия, задумчивые глаза, красивые золотистые волосы. – Прикрыв глаза, она слабо улыбнулась, будто снова увидев молодого отца в своем воображении. Сейчас он уже лысел, а живот у него раздался. – В тот день, когда я пошла за ним в липовую рощу, я и не представляла, насколько будет чудесно его целовать. Как и то, насколько все последовавшее за этим поцелуем разрушит мою жизнь. Когда я понесла, моя мать хотела, чтобы я приняла зелье, но вместо этого я вышла замуж. – Голос у нее дрогнул. – В конце концов твой брат родился мертвым.
Я через силу вдохнула, пытаясь понять смысл ее истории. Почему она рассказывает ее теперь?
Матушка
Цоль – мера длины в Германии, равная 2,54 см. Соответствует дюйму.
