ее вопроса у меня в горле встал комок.
– Мне не хочется об этом говорить.
Она внимательно всмотрелась в мое лицо, оценивая услышанное.
– Его мать приходила незадолго до того, как ты проснулась. Скоро его ученичество закончится. Мехтильда сказала, что он хочет просить твоей руки.
Эти слова выбили воздух у меня из груди. Потрясение показалось буквально ощутимым и почти невыносимым. Я, наверное, побледнела, будто привидение.
– Хаэльвайс, ты чего?
– Он что? – переспросила я наконец, поняв, что не дышу. Закрыла глаза и заставила себя глубоко вдохнуть. – Ты только что сказала, что Маттеус хочет на мне жениться?
Матушка ободряюще кивнула с радостным лицом.
– Он тебе нравится.
– Божьи зубы, да. Я не могу бросить о нем думать. Но их семья такая богатая. Я почти уверена, что после моей выходки на площади отец запретил ему со мной общаться. – Мой голос сорвался. – Да я настолько же плодородна, как земля у кожевника под бочкой. Если уж моя собственная душа гнушается моим телом, матушка… Я не смею и думать, что оно может понадобиться кому-то еще.
– О, Хаэльвайс… – Она взяла меня за руку и притянула к себе. – Ты прекрасна. Мехтильда говорит, что сын от тебя без ума. Она пытается убедить мужа разрешить вам брак по любви.
– Его отец никогда не согласится. Не теперь.
– Есть средство от твоих припадков, Хаэльвайс. Твоя бабушка… – Мать запнулась. Крепко задумалась, почти усомнилась. Наконец кивнула, что-то решив. – Принеси мне попить.
Когда я вернулась с колодца, она похлопала по топчану. Я налила ей воды и села рядом. Постель была теплой, колючее одеяло щекотало ноги. Матушка крепко обняла меня, положив подбородок мне на темечко.
– Я тебе когда-нибудь рассказывала сказку о золотом яблоке?
Я мотнула головой.
Матушка набрала воздуха в грудь.
– В давние времена жила женщина, чья дочь страдала лихорадкой. Девочка горела так сильно, что мать чуть не погибла, пока та была у нее в животе. Она горела так жарко, что родилась почти мертвой. Но мать все равно поднесла малышку к себе, чтобы покормить. И зарыдала от радости, когда та начала сосать грудь.
Матушка помолчала, глубоко вздохнув. Я опустила голову ей на плечо. Закрыла глаза, чувствуя сонливость и уют, как в прежние времена, когда меня маленькую держали на руках. Она обняла меня, притянула к себе. Ожидая развития истории, я вдыхала слабый запах аниса и слушала стук ее сердца.
– Пока девочка взрослела, – снова зазвучал наконец рассказ, – ее мать повсюду искала средства от этой лихорадки. Они советовались с каждым алхимиком, каждым чародеем и лекарем. Звали отшельника из лачуги у моря. Священника. Епископа. Ничего не помогало.
Матушка снова остановилась, чтобы отдышаться. Я поневоле задалась вопросом, не сочиняет ли она историю на ходу. Сюжет казался слишком похожим на ее попытки исцелить мои обмороки.
Снаружи заголосил торговец, расхваливая свой товар. В комнате вдруг
