того, как съел ужин, установленный по расписанию?
– Да, сэр! – ответил Бембль.
– Этого мальчика когда-нибудь повесят, – сказал джентльмен в белом жилете. – Я уверен, что его повесят!
Никто не опровергал пророческого предсказания джентльмена. Между членами комитета завязался оживленный спор. Оливер должен был немедленно подвергнуться аресту. На следующее утро необходимо было вывесить с наружной стороны ворот объявление, предлагающее пять фунтов награды тому, кто избавит приход от Оливера Твиста или, другими словами, пять фунтов – и Оливера Твиста предлагали тому мужчине или той женщине, которые пожелают взять его вместо ученика для торговли, ремесла или какого-нибудь другого занятия.
– Никогда еще в своей жизни не был я так уверен в чем-нибудь, – сказал джентльмен в белом жилете, когда он на следующее утро прибил объявление к воротам и затем прочел его, – как в том, что этого мальчика повесят!
Имея намерение целым рядом последующих событий доказать, был ли прав или нет джентльмен в белом жилете, я не хочу, дабы не испортить интереса всего повествования (предположив, что интерес существует), сейчас же, хотя бы ничтожным намеком, дать понять, таков ли был конец жизни Оливера Твиста или нет.
Глава 3. О том, как Оливер Твист едва не получил должность, которая отнюдь не была бы синекурой[1]
Целую неделю после совершения своей безбожной и наглой выходки насчет прибавки пищи просидел Оливер в темной и пустой комнате, куда его заключили по распоряжению мудрого и гуманного комитета. Казалось бы, на первый взгляд, и в этом не было бы ничего странного, что Оливер из чувства уважения к предсказанию джентльмена в белом жилете должен бы вынуть свой носовой платок и, привязав один конец его к крючку, повеситься на другом, тем самым доказав необыкновенную мудрость пророка. Но для исполнения такого предсказания существовало одно препятствие, а именно, комитет решил, что носовые платки – лишняя роскошь, и что питомцы могут обойтись и без них; решение это было написано и скреплено приложением рук и печатей. Вторым препятствием к этому являлся также детский возраст Оливера. Он только горько проплакал весь день, а когда наступила длинная томительная ночь, он закрыл глаза ручонками, чтобы не видеть темноты, и забрался в самый угол, стараясь заснуть. Время от времени он просыпался со страшным испугом и начинал дрожать, все больше и больше прижимаясь к стене, твердая и холодная поверхность которой, как казалось ему, может защитить от окружающих его мрака и пустоты.
Да не подумают враги системы, что во время своего одиночного заключения Оливер лишен был благотворного действия гимнастики, приятного общества и религиозного утешения. Что касается гимнастики, то ему разрешили, несмотря даже на холодную погоду, совершать каждое утро обливание под насосом на каменном дворе в присутствии мистера Бембля, который для предупреждения простуды пускал в ход свою палку, вызывая тем самым усиленное согревание в его теле. Относительно общества мы должны сказать, что
Легкая должность, приносящая доход без особых обязанностей.
