фамилия, – упёрся Берт. – Документы мне как прикажешь заполнять?
– А как ты их заполняешь для безродных из Хассии или Валарии?
– Город указываю. Вот есть, скажем, какой-нибудь Демьян, который родился в О́вруче. Ну, я и пишу: Демьян Овручский. Или Овручевский. Какое настроение будет. Давай запишем его: Холоп Трелама́рский?
– Я Ланга каХаму, – карминец решил поучаствовать в этом весёлом споре.
– По ромульским законам он вообще вещь, – придумал новый аргумент Дариб.
– Тогда накладная должна быть!
– Давай зайдём с другой стороны: вот если кто-нибудь привёз с собой своего любимого пёсика, ты у кобеля тоже фамилию уточнять будешь?
Старший сержант Берт гордо поднял голову:
– Порядок есть порядок. Я тебе скажу больше: у нас все голуби носят имена и фамилии. А некоторые даже и титулы.
Ланга всхохотнул, представив, как встретит на улице какого-нибудь сэра Курлыка Полбатонного, воркующего около старушки, бросающей этому господину кусочки его фамильных регалий.
В это время Берт и ромулинянин продолжали спорить, причём, как ни странно, победителем в противостоянии выглядел отнюдь не Баб. То ли время стало поджимать, то ли он просто устал, но, в конце концов, уроженец Пор-де-Нуа сдался и с недовольной миной принялся отвечать на вопросы из анкеты.
– Так как мы его запишем-то?
– Фамилию пиши «Новый», а имя «Раб».
– А «(1)»?
Дариб задумался.
– «(1)» вообще не пиши. Это типа прозвище.
– Хорошо, – стражник поднял глаза. – Господин Бабье Дариб и господин Раб Новый, я приветствую вас в вольном городе Картеноне. Можете пройти за ворота.
Только путешественники проследовали в указанном им направлении, как сзади послышались тихие усмешки старшего сержанта: «Раб и Баб, ы-гы-гы-гы». Но они уже не имели никакого значения, потому что перед глазами каХаму и Дариба наконец открылся величественный город, в народе нередко называемый «Колыбелью человечества».
Картенон был городом культур и контрастов, негласной столицей мира и настоящим примером равенства и дружбы народов. Только здесь карминец и даэрун могут объединиться, чтобы отпинать за углом наглого, зажравшегося скаарва, а ромулинянин и хасс весело петь похабные песни про валарских баб. Мультикультурализм Картенона прямо-таки выплёскивался через края и проявлялся во всём, что находилось за городскими стенами. Даже в домах, причём в каждом отдельном доме по-своему: так, фасад здания мог быть выполнен в классическом ромульском стиле – с колоннами, вытянутыми окнами и иногда резными грифонами у дверей. Но стоило завернуть за угол, как постройка превращалась в огромный хасский шатёр. Или, например, типичная наакрунская пирамида могла спокойно стать деревянным домом с резными наличниками. То же самое касалось и внутреннего убранства. Приезжие обычно наивно полагали, что представитель каждого народа мира как бы пытался воссоздать в собственном жилище свой национальный колорит, однако это было не вполне так. Просто в сумасбродном и сверхбогатом Картеноне невозможно жить по-другому.
Баб Дариб
