ты забрала Бимку!
Дикая ярость перекосила лицо воспитательницы. Она в два прыжка покрыла расстояние, отделявшее ее от мальчика, и больно ударила его по щеке.
– Как ты смеешь, щенок? Раздавлю твою гадину!
Победно оскалившись, она бросилась вон из комнаты. Гаврик безжизненно заскулил и повалился на холодный кафель кабинета. Сквозь его мокрые ладошки еле-еле пробивалось тоскливое: Б-И-М-К-А.
Наконец, Гаврик оторвал руки от лица, присел на корточки и уже ни у кого жалобно попросил:
– Отдай… Он без меня не сможет.
И в чем был – в трусиках и босиком – выскочил на заснеженную улицу.
Его нашли поздно вечером, в сугробе, у самого дома. Пушистые хлопья нега застилали улицу переливающимся в свете фонарей ровным саваном, и если бы не дворник, заинтересовавшийся торчащим из сугроба темным предметом, тело Гаврика, возможно, обнаружили бы лишь весной, когда солнечные лучи обнажают страшные зимние трофеи.
Ни в новогодний праздник, ни на Рождество в опустевшем доме Лосевых так и не зажглись елочные огни.
В школе с тревогой ожидали появления Анны Павловны, но когда она переступила порог учительской, даже Светлана Петровна ужаснулась ее виду: грязные спутавшиеся волосы, осунувшееся кирпичного цвета лицо с бурыми мешками под глазами, тряпье вместо одежды. От Анны Павловны несло водкой и прежде, чем она успела выдавить из себя «здравствуйте», ее подхватили под руки и отвезли домой.
Светлана Петровна помогла ей принять душ. Утром на работе они появились вместе.
– Сможешь вести занятия? – еще раз поинтересовался директор.
– Да, – сухо ответила Лосева.
Шестиклассники встретили ее с беспокойством, однако первые 10—15 минут ничего необычного в поведении «спившейся исторички» ученики не выявили.
– Что на сегодня задано? Древний Рим… Кто хочет ответить? – Анна Павловна безучастно оглядела класс. – Если…
Вдруг до боли знакомый писк раздался где-то рядом, будто восстав из недалекого прошлого.
– Что? Где это?
Учительница судорожно ухватилась за край доски, едва не потеряв сознание: прямо перед ней, на первой парте, у отличника Кузнецова в руках копошился маленький черный комочек.
– Бимка? – шепнула Лосева.
– Что с вами, Анна Павловна? – удивился Кузнецов. – Никакой это не Бимка, это Куджо. И вообще, у него батарейки садятся.
Анна Павловна смерила Кузнецова безумно презрительным взглядом:
– Запомни, у любви не могут сесть батарейки.
Кто-то в конце класса повертел пальцем у виска, и громко, чтобы все слышали, гаркнул:
– Совсем училка спятила!
Школьники весело загалдели. Анна Павловна неловко улыбнулась и опустила глаза.
– Бимка, –
