Николаевич, простите, я должен… В одиннадцать тридцать…
– Иди.
– Вес это ужасно неприятно, но… я очень вас уважаю и… – Иди, наконец.
– Правда, честное слово!
Итак, все было кончено. По нелепой закономерности любое действие приводило не к задуманной цели, но к прямо противоположному результату. Существовала хитрая дьявольская механика: кружились со скрипом и стуком колеса, в кровавом пламени костров мелькали хвосты и волосатые рожи… И я бродил по этим дорогам, и заблудился, и тьма объяла меня со всех сторон!
XX
Моргунок пересчитал деньги.
– Ну?
– Что, ну?
Губы Моргунка капризно прыгнули вниз.
– Не хватает, дяденька… Давай рубль.
– У меня нет.
– Врешь!
Хихикает. Держится за мой рукав.
– Отстань от него!
Андрей качается:
Вверх – вниз, Вверх – вниз.
Моргунок шлепается в снег. Тихо матерясь, пытается встать. Падает.
Вверх – вниз, Вверх – вниз.
– Кончаай!
Серая тень уже не мечется пред глазами.
– Плохо?
– Отвратительно…
Подворотня. Красные разводы на снегу. Сладковатый резкий запах… Моргунка нет. Мы сидим на куче битого шифера. Он почему – то без шапки.
– А где?..
– Что?.. Ах, да…
Усмехается, проводит рукой по спутанным волосам.
– Оставил без головы.
– Я?..
– Рубль пожалел, а товарищ – простужайся?
– Андрюш… возьми мою. На, возьми!
– Отстань! С тебя уже хватит.
Морщась, потирает лоб.
– Где же он, черт?!
Окна гаснут, и снег отливает голубым. Ежится. Нахохлившись, прячет голову в воротник.
– Ау! Ты спишь?
– Н–нет… Плохо… В глазах рябит от красных флажков.
– Чего?
– Понаехали. Окружили. Сейчас начнут пальбу… Флажки–слова, флажки–наклейки… Зачем мне все это, если я чую…
– Запах крови?
– А хотя бы и так!
В подворотне – Моргунок. Идет – вот–вот переломится.
– Пустой?
Распахивает куртку.
– Ап!
Выхватывает из рук Моргунка бутылку, сдергивает пластмассовую головку, косится на меня… Они пьют, и руки Моргунка дрожат.
– Эх!.. Давай еще!
– Погоди…
Вскакивает. Маячит в полутьме.
Моргунку:
– Есть две копейки?
– Шутишь?
Мне:
– Дай.
– Зачем?
– Позвонить.
– Ладно уж…
– Думаешь, не придет? Придет, как миленькая!
