Бертран точно оказался оголтелым нацистом.
– Докладывай! – бросил Хартманн, никак не реагируя на слова Бертрана.
– Знакомство с полковником бывшей царской армии Акчуриным состоялось.
– Вы ездили в галерею мадам Морель или нет? Похоже занимались своими делами? – ухмыльнулся Бертран.
– Полковник Акчурин Северьян Никонович состоит в должности смотрителя галереи. На завтра на 10 утра назначена встреча с группой русских эмигрантов. Требуются анкеты тех, кого отправили из Парижа в лагерь Компьен.
– Еще зачем? – удивился Хартман.
– Для общения с эмигрантами, представим, что мы с Кондратьевым получаем через Красный крест обращения русских эмигрантов из Аргентины, Парагвая, Египта, Харбина, Софии, Белгорода по розыску родных. Ищут они тех своих родных, кто уехал во Францию. Завтра на встрече мы предъявим эти обращения и укажем в них фамилии узников. В ходе такого общения мы сможем их убедить в реальности происходящего и определимся, с кем из эмигрантов целесообразно установить доверительные отношения.
– Если я правильно понял, – начал Хартманн, – вы предъявляете фальшивки для того, чтобы убедить соотечественников в подлинности изысканий.
– Я уверен, из предъявленных фамилий они точно знают кого-нибудь из узников концлагерей.
– Заманчиво, – оценил ситуацию Хартманн.
– Для этого и нужны реальные данные на узников Компьена, – заявил Иволгин.
– Месье, Бертран, будьте так любезны, добудьте нам имена узников, – штурмбанфюрер говорил так, будто отдавал четкий приказ.
– Я не смогу исполнить так быстро указание, – развалившись на стуле, забросив нога на ногу, отреагировал месье.
Дальше произошло такое, после которого сомнений не осталось, кто в доме хозяин.
– Встать! – заорал Хартманн так, что Кондратьев вздрогнул, – если через два часа вы не исполните мое указание, то через семьдесят два часа будете ехать на Восточный фронт.
Бертран не убежал, он выскочил в коридор, как пробка из бутылки, успев прихватить с собой портфель.
– Ждите! – бросил штурмбанфюрер и покинул кабинет.
Около полуночи Бертран принес целую кипу картонных карточек, сложенных пополам посередине.
– Французы называют их «карт д’ идентите» или вид на жительство. В нашей комендатуре скопились карты тех, кого отправили в Компьен, Вернэ и Освенцим, – молвил Бертран и начал сортировать принесенные документы так ловко, будто в его руках не виды на жительство, а колода игральных карт.
– Вот пятнадцать тех, кого за последние полгода отправили в Компьен, девять в Вернэ и одиннадцать в Освенцим. Три кучи, выбирайте.
Иволгин взял одну карточку в руки и начал читать. Данные написаны латиницей, далее по-немецки. Фамилия, возраст, пол, род занятий. Взял одну, вторую, третью, пятую…
– Почему в одной карточке срок действия год, в другой полгода, в третьей один месяц?
– Все
