сидящему так высоко, что снизу и не разглядеть?
– Именно потому и сможете. Сверху тоже не особенно видно, что творится внизу. А знать охота. Во избежание.
– Не понимаю. Вы же по сути капитан корабля. И об чём ему может сообщить мышка, робко сидящая в трюме?
– Например, об образовавшейся в днище дыре. Как правило мышки узнают о ней гораздо раньше всех остальных. Мне ведь безо всякой конкретики, в самых общих чертах, лишь бы представление иметь. Дескать, течь появилась. И, разумеется, обязуюсь никогда и ни при каких обстоятельствах не раскрывать свой источник информации.
– Ну если в общих чертах и не раскрывая источника… – Фишбаум согласно кивнул и хитро улыбнулся. – Но тогда светлейшему князю придется ко мне часто захаживать и непременно что-то покупать.
– За покупать тяжко, – возразил Голицын, торопливо припоминая уроки Виленкина касаемо особенностей «одесского языка». – Увы, с моим жалованием не разгуляешься. А вдобавок я не краду, конфискованное к рукам не прибираю и мзду тоже ни от кого не принимаю. Так стану заходить, запросто, по-приятельски.
– Но тогда за меня неизбежно возникнут подозрения, – загрустил ювелир.
– А мы будем считать, что я сделал вам ещё один и весьма дорогостоящий заказ, но нужных камней до сих пор не поступило. Лады?
Лицо Фишбаума печально вытянулось. Да и во взгляде его появилось разочарование. Ну да, такое поведение для него нонсенс, из ряда вон. И какой ему резон иметь дело с таким идеалистом? Никакого. Значит, следует его как-то обнадежить, ибо такая проныра нужна. И Виталий, склонившись к самому уху Шмуля, заговорщически шепнул:
– Дабы вам, сударь, стало кое-что понятно, перечитайте на досуге поэму Гоголя «Мёртвые души». Особенно место, рассказывающее о начале службы некоего господина Чичикова на таможне. И как он её продолжил впоследствии.
У самого выхода Голицын спохватился и, повернувшись к стоящему позади ювелиру, добавил:
– Но, возможно, у вас ко мне появится нечто безотлагательное. Тогда советую припомнить добрую русскую поговорку: дорога ложка к обеду, а потому немедленно ко мне.
– Хотел бы я знать, кто меня пропустит? – хмыкнул тот.
– Это верно, – согласился Голицын. – А вы напишите записку и передайте через охрану. Текст укажете такой, – он улыбнулся, вспомнив «Новые приключения неуловимых», Бубу Касторского, и процитировал: – Буэнос-Айрес шлимазл бесса ме мучо. Подпись не обязательна.
– Странная фраза, – вырвалось у Фишбаума.
– Самое то. Зато вам спокойно – ни имени, ни фамилии. И вообще заглядывайте, хотя бы изредка. Кошерного изобилия не обещаю, но чай с бараночками, кофе, мёд и прочее найдётся. И… спасибо за колье, – и он с лёгкой грустью покосился на газетный свёрток, в котором скрывался изящный футляр синего бархата.
С грустью, поскольку великолепное колье с сапфирами, где на каждом камешке была вырезана микроскопическая
