ожиданием того, что убийца все еще остается рядом. Оператор горячей линии сказал ей куда-то выйти или запереться в одной из свободных палат, пока едут оперативники, но она не стала этого делать. Было важно побыть с Машей, хоть от нее осталась только мертвая обезображенная плоть, не оставлять ее одну. Пусть при жизни у них и не было теплых отношений, но Сабина отчего-то почувствовала себя причастной к ее убийству. А может, так оно и было?
Она действительно пыталась найти разгадку, пока оставалась там, однако разум так и норовил увести внимание в сторону. Тело рядом с ней, запах железа и чего-то еще, чему она не могла подобрать названия, – все это подначивало, призывало назойливые образы-вспышки из далекого прошлого, будто что-то внутри прощупывало границы ее контроля, как делает это пес в доме у нового хозяина. В итоге, общие предположения, до которых Сабина додумалась, не отличались ни особой прозорливостью, ни глубиной суждений и походили на переливание из пустого в порожнее.
– Довольно любопытное совпадение, – вторя ее мыслям, продолжает тем временем Гаврилов и без перехода спрашивает. – В каких отношениях ты была со своей коллегой?
Сабине кажется, что они снова перенеслись на десять лет назад и сидят друг напротив друга в небольшом уютном кабинете с высокими пуфами на мягком диване и экстравагантными статуэтками на книжном стеллаже. Тогда она вначале неохотно, а затем все более свободно рассказывала этому мужчине о том, что составляло всю ее жизнь, почти ничего не скрывая. Это было удивительным опытом, когда впервые она, еще совсем ребенок, чувствовала безоговорочную поддержку и принятие со стороны другого человека, взрослого. Тем не менее, ни тогда, ни тем более сейчас – девушка в этом не сомневается – никто не смог бы принять ее до конца, узнай он действительно все. Даже ее собственная мать предпочла отказаться от нее, за ней последовал и Александр.
Конечно же, теперь все иначе. Сабина больше не та девочка, а Гаврилов давно не ее психолог, он следователь и не станет делать скидки на то, что их когда-то связывало.
– Мы близко не общались, – осторожно отвечает она, пытаясь предугадать ход мысли собеседника, но уже предчувствуя бессмысленность этой попытки. Раньше это не составило бы особого труда, но годы в следственной практике изменили Гаврилова почти до неузнаваемости.
– Когда вы виделись в последний раз?
– Вчера за обедом. Сегодня она должна была выйти со мной на ночную смену, но так и не появилась. Я решила, что Маша могла отпроситься.
– Это частая практика?
– Нет, обычно нужно договариваться заранее.
– Ты пыталась прояснить ситуацию с ответственной за дежурства коллегой? Кто это, кстати?
– Любовь Григорьевна Полонецкая, старшая медсестра. Нет, я не хотела ее беспокоить.
– Не хотела беспокоить, – повторяет Гаврилов и откидывается на спинку кресла, сцепляя руки в
