хмыкнула на это, но уже без прежней ярости, так, чтоб парень просто не расслаблялся.Эймс оперся на барную стойку и виновато улыбнулся.
– Вы извините мою жену. Она… очень остро реагирует, когда что-то идет не по плану.
– Не волнуйтесь, – понимающе кивнул бармен. – В ближайшие шесть часов все пойдет по плану, если ваш план – веселиться и пить. Вы же не с похорон к нам завернули?
– Даже на похоронах было бы веселее, – вздохнул Эймс. – А почему именно шесть часов?
– Через шесть часов прилетит челнок, такая, галактическая маршрутка. Сможете доехать до Макомбы или Ланели, а там уже пересядете или вызовете кого-нибудь.
– А в каком мы созвездии? – нахмурился Эймс. Бармен посмотрел на него, как на полного дурака.
– Так это… Сатир.
– Ка-а-ак? – простонал Эймс, чувствуя, как его снова накрывает волна головной боли. – Как мы смогли так скакнуть, мы живем на Большом Псе.
– Престижное местечко, – раздался новый голос. Все обернулись на звук.
В углу помещения задребезжала хлипенькая дверь, состоявшая из сплошных трещин. Она присутствовала разве что номинально, потому что все звуки свободно попадали в зал. Бармен округлил глаза и прижал руку ко рту, когда замелькали тени, раздалось лязганье пряжки ремня, урчание воды в унитазе и долгий пшик освежителем. И еще один, контрольный.
– Готов поклясться, сколько я тут работаю, ни разу не видел, чтобы кто-то выходил из этой двери, – шепнул парень Эймсу.
– А давно ты здесь?
– С позапрошлого года.
На пороге уборной показался низкорослый щуплый мужчина. Сколько ему лет сказать было трудно, несмотря на единую систему летоисчисления по земным годам, условия жизни на разных планетах помогали одним до ста лет сохранять младенческую упругость кожи, а других за пару месяцев превращали в высушенное нечто, что-то среднее между вяленой воблой и бухгалтером с тридцатилетним стажем под Новый год. Вот посетитель уборной выглядел так, будто над уже отмирающей оболочкой тела провели эксперимент и каким-то образом вдохнули в нее жизнь. Шарообразный череп сверкал лысиной, редкие пучки седых волос еще мелькали на висках и затылке – казалось, что вся растительность на теле мужичка решила разом переехать под его широкий нос. Усы у него были роскошные – густые и пышные – одни эти усы могли бы сниматься в рекламе губок для обуви или щеток.
– Сильвер, опять гостям хамишь? – нахмурился мужчина, глядя на бармена. Тот указал на себя механическим пальцем и вопросительно поднял брови. – Да-да, ты. Ты думаешь, мне там ничего не слышно?
– Ты там столько времени провел, что я думал, что ты умер. Ты ж знаешь, нагрузки в твоем возрасте… – захлопал ресницами Сильвер.
– Я тебе сейчас! – мужчина схватил со стола первое, что попалось под руку, размахнулся и, кряхтя и жмурясь, швырнул в бармена импровизированный снаряд. Им оказалась солонка, хрустальная,
