тобой так же, как сегодня!
Глава III, в которой красавицу Гретель увозят из города, коему трибунал инквизиции дает жестокий урок, а Феликс ван Бролин познает собственные необычные возможности
В предутренний час, когда дождь бил в ставни, когда жизнь, казалось, затаилась у теплых печек и каминов, или свернулась под шерстяными одеялами, обитатели маленького домика у городской стены Гронингена были разбужены стуком в дверь. Хозяин домика, скромный член гильдии перевозчиков по имени Арнхольд, вначале не хотел вставать с нагретой постели, надеясь, что стучат по ошибке, но вскоре к нему прибежала его пятнадцатилетняя дочь, белокурая прекрасная Гретель. Соседи дивились, как столь совершенный ребенок появился у преждевременно увядшей и невзрачной жены Арнхольда, ведь и сам он тоже не был красавцем.
– Я боюсь, я страшно боюсь, отец, – голос девушки дрожал. – Кто бы это ни был, зачем он стучится в такое время?
Наконец, Арнхольд со свечой в руке подошел к наружной двери и спросил, кого в такое время принес Бог.
– Откройте, – послышался тихий голос, – ради всего святого. От этого зависит благополучие Гретель.
Ничто другое в мире не имело значения для Арнхольда, однако он все еще колебался. Голос из-за двери выдавал фризский акцент, а у возчика никогда не было близких друзей-фризов. Наконец, что-то в голосе говорившего убедило хозяина домика, и он немного приоткрыл тяжелую дверь. Стук дождя усилился, и сырость проникла вовнутрь, Арнхольд подумал, что стоящий снаружи незнакомец страдает сильнее, но не делает попыток войти. Он был целиком закутан в плащ, не было видно даже кончика носа.
– Не ходите на воскресную службу, если хотите жить, – было нелегко разобрать слова из-под капюшона. – Берите Гретель и уезжайте из Гронингена, как только откроют городские ворота. Не останавливаясь нигде, пока не окажетесь в Вестфалии.
– Кто вы, господин?
– Дурацкий вопрос! – обозлился голос из-под капюшона и сразу же закашлялся. – Я и так рискую, теряя время на вас, никчемных меннонитов, так вдобавок вы хотите, чтобы я поставил свою жизнь в зависимость от вашего ума и стойкости. Не многовато ли будет, мастер Арнхольд?
– Но почем я знаю, что вам следует верить?
– По той простой причине, что жалеть о недоверии ко мне вы будете на дыбе. Если тебе на себя наплевать, подумай, как палач будет растягивать нежное тело твоей дочери. – Снова фриз закашлялся. – Ладно, я сказал все, что должен был, и совесть моя спокойна. Последнее – если проболтаетесь еще хотя бы одному из ваших меннонитов, я узнаю об этом и уничтожу тебя, Арнхольд, устрою тебе ад на земле, если ты раскроешь свой простецкий рот.
– Храни вас Бог, добрый господин, – пробормотал растерянный возчик. Почему-то последняя фраза рассеяла его последние сомнения. Такими вещами не шутили.
– Когда-нибудь это все закончится, – фриз, уже отошедший на несколько шагов, остановился и повернулся в сторону все еще раскрытой двери домика. –
