шампанского Берни расплатился, и они медленно пошли вверх по лестнице, держась за руки. Лиз ожидала, что они выйдут на улицу, но Берни мягко направил ее к лифту, одарив озорной мальчишеской улыбкой.
– Поднимемся выпить? – спросил он шепотом.
– Только если ты никому не расскажешь, – ответила она с улыбкой.
Было всего десять, то есть у них осталось еще три часа.
Лифт поднял их на последний этаж. Не задавая вопросов, Лиз проследовала за Берни через коридор к двери номера люкс. Он достал из кармана ключ и открыл ее. Лиз впервые в жизни оказалась в таком шикарном номере, ничего подобного она не видела ни в кино, ни в своих мечтах. Все здесь было белым, отделано золотом и декорировано шелками, повсюду стояли изящные украшения, под потолком сверкала хрусталем старинная люстра. Освещение было приглушенным, на столике горели свечи, стояла сырная тарелка, в серебряном ведерке со льдом дожидалась бутылка шампанского.
В первое мгновение Лиз лишилась дара речи и только с улыбкой посмотрела на Берни. Какой он внимательный: все продумал до мелочей и сделал с таким вкусом!
– Мистер Файн, вы само очарование! Знаете об этом?
– Я подумал, что, поскольку это будет наш первый раз, все должно быть на высшем уровне.
И у него все получилось.
В другой комнате свет тоже был приглушен. Этот номер Берни сам снял в обеденный перерыв, и до того, как заехать за Лиз, поднялся сюда убедиться, что все в порядке. Он велел горничной разобрать постель и приготовить белье, так что сейчас на кровати был разложен воздушный розовый пеньюар, отделанный перьями марабу, розовая атласная ночная сорочка, а на коврике у кровати стояли шлепанцы.
Лиз невольно ахнула, когда прошла из гостиной в другую комнату и увидела эту красоту. Неужели белье, разложенное на кровати, предназначено не какой-то кинозвезде, а ей, Лиз О’Рейли из Чикаго?
Она поделилась своими мыслями с Берни, и он заключил ее в объятия.
– Ничего, очень скоро Лиз О’Рейли из Чикаго станет Лиз Файн из Сан-Франциско.
Он жадно поцеловал ее и получил такой же страстный ответ, потом бережно уложил на кровать, отодвинув пеньюар в сторону. Это была их первая возможность утолить страсть друг к другу. Желание, накопившееся за три недели, накатило на них, как приливная волна.
Их одежда валялась на полу, накрытая сверху розовым атласным пеньюаром с перьями марабу, их тела сплелись. Лиз покрыла поцелуями каждый дюйм его тела, воплотила в реальность все, о чем он когда-нибудь мечтал, а он ошеломил ее силой своей страсти. Они не могли насытиться друг другом, а потом оба лежали в полумраке спальни – удовлетворенные, полусонные, голова Берни покоилась на плече Лиз, и он играл ее длинными шелковистыми волосами.
– Знаешь, что ты самая красивая женщина на свете?
– А ты, Берни Файн, лучший из мужчин, и душой, и телом, – проговорила она вдруг охрипшим голосом.
Внезапно
