с голубоватым свечением по подшерстку шкуру, и стал свежевать.
Он складывал шкуру, стараясь мездрой не запачкать мех, когда вдруг увидел покатившийся от реки шар.
Вермут не добежал. Остановился в шагах десяти, принюхиваясь.
– Балда ты Верный, – обиделся на него Градька, – балда. Не мог раньше. Чего смотришь? Или сюда.
Вермут не подошел. Он стал обходить по кругу, принюхиваясь и скалясь.
– Ты что это, Верный? Или ко мне.
Градька протягивал к нему руку и нешумно пощелкивал пальцами. Вермут продолжал скалиться. Подошел к ружью и встал между ним и Градькой. Зарычал. С пасти капнуло белой пенной слюной.
– Ошалел? – прошептал, Градька, внутренне беспокоясь. – Ошалел? Ты что? Верный! – И сделал навстречу шаг.
Со второго шага Вермут попятился и зарычал еще громче.
– Да вы что! Все с ума посходили, что ли! – сразу в голос закричал Градька. – С ума посходили, да? – Он кричал со всей силы, глядя в мутные собачьи глаза, стараясь сам не мигать. Еще шаг, и Вермут наступил на ружье, еще два шага и ружье было между ними.
– Я тебе уши выкручу, хвост в твою поганую глотку засуну и буду держать, пока не подавишься! Лапы вырву, козел! – орал Градька, чувствуя, как режет глаза и текут слезы, но смигнул лишь тогда, когда бросился за ружьем и уже влет, прикладом, падая сам, отбил прыжок Вермута. Вскочил, но пес пустился бежать, по кругу, по кругу, не давая прицелиться, и так быстро, что начало кружить голову. Градька чувствовал, что проигрывает собаке. Тяжелая, каменная косица стучала по спине, отдирала с затылка волосы. Он прицелился, но взял не то упреждение, и пуля вскопала землю чуть впереди Вермута.
Тот бросился в другую сторону – летел, сужая круги, пытаясь забежать за спину, пенно оскаленный, мутноглазый. Когда Градька опускал стволы, он вспахивал задними лапами землю, скользил на заду в развороте и летел навстречу, потом снова несся по кругу. Это длилось невыносимо долго, Градька стал уставать, не решаясь на выстрел, боясь промахнуться вторым патроном, и чувствуя – Вермут не даст ему времени перезарядиться. Третий, самый последний патрон лежал в кармане штанов.
Градька не знал, что делать, голова кружилась до тошноты, он больше не выносил этой карусели. На миг опустил стволы. Вермут на бегу развернулся. Градька снова вскинул ружье, Вермут вновь помчался по кругу, но Градька уже услышал голос спасения. Спасение исходило от тела. От большого пальца правой руки. От привычки, вскидывая ружье, взводить одновременно курки. Градька медленно курок взвел на уже стрелявшем стволе, на стволе с пустой гильзой. Прицепился на полморды впереди Вермута. Щелчок. Вермут на миг присел, вскочил… короткая прямая пробежка. И тут второй ствол проснулся. Пуля попала собаке в грудину. Вермут пал там, где взлетел в прыжке.
– Душу-мать, Вермут! Сано бы пожалел.
Он
