Дина.
– Ждать.
– А его?
– А его отнесу в вертолет и запру.
– Он не убежит?
– Убежит? Ну, сходи поищи веревку.
– Сам иди.
В зимовке творился бардак. Стол сдвинут, железная бочка-печка упала с кирпичей и валялась посреди пола, тут же лежала труба. Ничего подходящего Градька здесь не нашел, но огляделся еще раз. Что здесь останется завтра? Холмик, курган, заросший багулой да молодой ольхой?
Но душа беспорядка не вынесла. Он поставил обратно на кирпичи железную бочку, сам не зная зачем приладил трубу, поднял лампу с еще плескавшейся в ней соляркой и поставил наверх, на полавочник. Разбитое стекло лампы хрустело по всему полу. Нагнувшись, Градька увидел под столом мозговидный камень. Поднял и положил обратно на бочку. Щелкнул пальцем по тому месту, где полагалось быть лбу: «так-то, брат!»
Максим не проснулся, а только сильнее подтянул под себя костлявые ноги, пока Градька его стреноживал гнилым обрывком веревки.
Потом они долго и бездельно сидели, поглядывая то на подлесок, то на садящееся за горизонт солнце. Горизонт был затянут тучами, но не синими – а какими-то коричнево-черными, мшистыми, налитыми торфяной жижей.
– Мама у меня сильная, – завспоминала Дина. – Когда рожала меня, не кричала, врачи даже удивлялись. А когда уж совсем было невмоготу, она открыла глаза и сказала: «Товарищи, вы меня извините, но, кажется, я умираю. Ну, что же, я прожила достойную жизнь». Потом она закрыла глаза и родила меня. Ну, а ты? Ты так о себе ничего и не скажешь?
– Было бы чего, – Градька развел руками, – Ничего не было. Что за жизнь?
– Был кефир.
Градька промолчал. Были Гена, Сано и Севолодко.
– Странно, – вздохнула она, – как мало прошлого остается в прошлом.
– Да нет. Прошлое только начинается…
Снова умолкли оба.
– Это правда? – нарушила она тишину.
– Что?
– Что он сказал об этом… – обвела головой вокруг, – о Селении, селяках…
– О Селении, да, – повторил тот же круг головою Градька. – А о вас не знаю.
– Смешно, если все не правда.
Градька промолчал. Дина продолжала:
– Выходили вот здесь на берег. Строили дома, жили. Рожали детей… Это правда, что они плавали на лодках из бересты?
– Да. В музее в райцентре одна такая лежит…
– А Дымковы по ту жили сторону или по эту?
– Не знаю.
– А, быть может, лес не хочет нас отпускать? А когда здесь жили последние люди?
– Давно. Говорят, последними оставались старик да бабка.
– Бездетные?
– Или уже без детей. Иначе бы кто-нибудь забрал…
– Тоже миргородские помещики…
– Почему? – не понял Градька.
– Максим говорил, вот поженимся,
