прикипели друг к другу – он стал её идеальным кусочком пазла. Она чувствовала, как звучание варгана сливается с пульсом, а затем и с трепещущим морским ангелом друга… Порыв ветра подхватил вибрато, разнося мелодию по округе. Ави стояла с закрытыми глазами и зримым сердцем. Они с Робом убаюкивали в музыкальной колыбели стихию. Когда прозвучал последний аккорд, ветер помахал им на прощание, пробежавшись переливом по морской глади, и ушёл восвояси.
– Море – огро-о-омный молодец! – прокашлялся за спиной ворон, выведя Ави из оцепенения.
Сияющий Роб неотрывно смотрел сквозь неё, будто не замечая её присутствия и при этом проникая глубоко в душу.
– Ты чего?
– А…? Нет. Ничего… Задумался просто. У нас получилось! Дай пять. – Он выставил ладошку. Ави по традиции звонко отбила.
– Как всегда. Мы молодцы! Пойдём, у меня с собой твой любимый чай с бегемотом в термосе.
– Ну если с бегемотом, то я твой на веки вечные. Проси чего хочешь.
Друзья вернулись на ступени, оставив Море в одиночестве охотиться на проснувшихся сверчков. Отсвет маяка озарял край обрыва, но был не способен подсветить путь для Ави. Так ей, по крайней мере, казалось.
– На веки вечные… Прекрасный принц, значит. Прими решение за меня. А? – Она обняла Бинго, которому позволила забраться передними лапами к себе на колени, и с мольбой посмотрела на его хозяина.
– Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ? – Лицо Роба стало серьёзным.
– Знаю… Ты скажешь, что только я могу выбирать то, как жить мне. И чтобы выполнить мою просьбу, тебе придётся примерить мою обувь и пройти весь предшествующий путь вместо меня. Всё я знаю! – Ави повысила голос на последней фразе, но тут же осеклась. – Прости… Чем меньше остаётся времени, тем больше я нервничаю. У меня будто к запястьям привязаны канаты, и тянут они в противоположные стороны. Я же не могу разорваться! Или могу?
– Если ты будешь так себя мучить, то тебя действительно разорвёт.
– Я боюсь ошибиться, понимаешь? Вот ты всегда знал, что станешь фотографом. Тебе и выбирать не пришлось. А я…
– Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Но на мой счёт и «знал всегда» ты ошибаешься. Даже не представляешь, сколько я всего перепробовал, ещё до того, как мы стали друзьями. И как мама пережила все эти мои метания? Я почти каждый месяц «устраивался» в новый кружок. – Роб изобразил пальцами кавычки. – И походив туда несколько недель, «увольнялся». Я примерял увлечения, как толстовки в магазине: одна жала в плечах, в другой я чувствовал себя глупо, у третей – цвет был не мой, у следующей – надпись не соответствовала идеалам. И только перебрав всё, что меня хоть мало-мальски волновало, я нашёл то, в чём мне захотелось прошагать гораздо дольше, чем тестовый месяц.
– О! Ты никогда не рассказывал об этом.
– Да чего там рассказывать? Смутно помню. Малой я был. Где-то в родительских архивах наверняка упокоена свалка фоток об этом. Могу спросить у мамы, если интересно.
– Конечно,
