Дойдя до ближайшей лавки, она купила две бутылки самого дешевого вина. Вино помогло усыпить бдительную и занудную совесть.
Допив к четырем часам первую бутылку, Лаура почувствовала, что пьяна. Небывалая легкость и беззаботность поселились в теле. Она по-прежнему боялась идти в «Гавань», но теперь события предстоящего вечера не казались ей столь драматичными.
В назначенный час Лаура переступила порог бара. Кроме Маурицио и Мерлин в нем никого не было. Хозяин стоял спиной ко входу и протирал бокалы белоснежным полотенцем, перекинутым через плечо, а Мерлин сидела за стойкой, беззаботно покачивая ногами в ожидании клиентов. Заметив Лауру, она приветственно помахала рукой.
– Привет!
– Я согласна, – через силу прошептала Лаура.
– Я скажу ему, – Мерлин бросила полный ненависти взгляд в спину хозяина. – Какой у тебя адрес?
– Винсенте, 5–53.
Мерлин точно оценила состояние девушки. Сейчас не стоило её задерживать.
– Иди к себе. Скоро он приедет. Его зовут Августо (при упоминании этого имени Лаура вздрогнула) Пиннети. Советую по дороге прихватить вина.
– У меня есть.
Мерлин утешительно погладила девушку по плечу.
– Ступай, милая, и не принимай близко к сердцу. Все будет хорошо.
Когда Лаура вышла из бара, Мерлин широко улыбнулась.
– Маурицио, детка клюнула.
– Чего? – непонимающе переспросил бармен, оторвавшись от своего занятия.
– Я говорю, звони Пиннети, девочка созрела.
17
Розовый торшер в углу комнаты едва освещал помещение. Лаура лежала на кровати, широко раскинув ноги, и безразлично смотрела на вращающийся под потолком вентилятор. Грузное тело человека, по нелепому стечению обстоятельств носящего то же имя, что и её отец, нависало над ней.
Синьор Пиннети, судя по выражению лица, получал от происходящего огромное удовольствие, чего нельзя сказать о Лауре, задыхающейся от ненависти и отвращения. Ей было противно решительно всё в этом некрасивом самоуверенном мужчине: слащавый, чуть хриплый голос, лысина, захватившая большую часть черепа, наглые бегающие глаза, двойной подбородок, вибрирующий в такт движениям, и даже капля пота, повисшая сейчас на кончике его носа. Достигнув критического размера, капля сорвалась вниз и разорвалась на губах девушки подобно авиационной бомбе. Огромный ком, родившийся внизу живота, подкатил к горлу, стремясь вырваться наружу. Боже! Когда это закончится.
– Не забывай о молитве, когда будет трудно, – вспомнила Лаура слова отца.
Губы её чуть шевельнулись:
– Святая Мария, сестра моя.
– Ты защити от невзгоды меня, – послышался далекий, как шорох опавшей листвы, голос отца.
– Отец! Отец! Ты слышишь меня?
– Что ты сказала, крошка? – спросил Пиннети и придвинулся к девушке вплотную.
В следующую секунду он почувствовал невыносимую боль в паху, словно его член попал между двух раскаленных
