страшный!
– Скользкий такой!
– Извивается…
Я снисходительно усмехаюсь:
– Конечно извивается, это же уж!
– Ой! Ой! – кричат девочки. Но не убегают, а стоят, прижав руки к груди и моргая быстро-быстро. У них тогда ресницы, как бабочки, порхают. Я тоже так пробовал моргать, но у меня не получается.
Ехать нам из «Орлёнка» на поезде целый день и ночь. И утром на вокзале меня встретит мама.
Что она скажет насчёт ужика? Не знаю. Может, ей эсэмэску послать? Предупредить, чтобы не боялась… Или лучше не стоит? Меня одолевали сомнения.
У меня мама очень добрая. И папа тоже. И бабушка, и дедушка. Но животных мне дома держать не разрешают.
Но ужик такой ма-а-а-ленький. Может, его никто не заметит? Я его в своей комнате спрячу. Буду его молоком поить. И корм ему покупать.
У меня своя комната есть. Папа сам смастерил мне в ней двухэтажный дом. На втором этаже кровать, я там сплю, а на первом у меня стол для занятий и стул. Слева от двери книжный шкаф, а за ним на полу, в двух больших коробках, мои игрушки, лего и трансформеры.
Ужа я думаю поселить на подоконнике. Занавески задёрнул – его и не видно. Можно его на подоконник выпускать, чтобы он на солнышке грелся.
Наконец мы приехали. Все ребята столпились у окна, высматривая родителей. Я тоже.
– Мама! – Я заметил её на платформе и замахал руками. Чтобы она увидела меня в окно.
– Не суетитесь, дети! – сказала Аглая Леонидовна. – Сидите спокойно. Сейчас родители вас заберут.
Но спокойно мы не могли. Сашка Кузин подпрыгивал, как кенгуру. Кирилл Маноменов то и дело принимался ходить туда-сюда, от одного окна до другого и обратно. А Зоя Сумкина как прилипла к окну, так и не отлипала. Её прижатый к стеклу нос уже превратился в пятачок. Мама прислала ей сообщение, что не сможет её встретить, потому что они с папой уехали в экспедицию на Северный полюс, поэтому Зою встречала бабушка. Но мне казалось, она всё равно надеется, что чудом появится мама. И ждёт, ждёт.
Мы вышли на перрон.
А вот и моя мама.
– Глебушка! – бросилась она ко мне.
Три недели не виделись – так надолго я ещё ни разу не уезжал. Я вышел, солидно поглядывая кругом – не увидит ли кто, как я рад маме. Но всем было не до меня, и мы с мамой крепко обнялись.
Дома нас ждал тыквенный суп и овощные котлеты.
– Переодевайся, мой руки, я пока подогрею, – крикнула мама из кухни, а я поскорей прошмыгнул к себе в комнату. Открыл рюкзак, проверил – как там мой ужик.
Он лежал в банке, и вид у него был несчастный.
Я тихонько прокрался на кухню. Мама готовила салат, но заметила меня и повернулась.
– Что ты, Глебушка? Голодный?
– Н-нет… – промямлил я, рыская глазами по кухне. Где бы банку найти большую? Я немного потоптался, не зная, что делать. Ладно. Вечером поищу. Когда никто не видит.
Я вернулся в комнату.
Мамочки!
