ну на фига так было делать-то?
Сбросила вызов. Полминутки полюбовалась пейзажем.
Приняла следующий вызов.
Староста, ровным сухим голосом:
– Дарья Александровна. Полагаю, вам интересно будет узнать, что девяносто процентов женской и двадцать процентов мужской части группы от игры уклонились. Василий Иванович вывихнул ногу и убыл на скорой. Мы приступаем к фуршету, и желаем вам всяческого здоровья. Засим прощаюсь.
Закончил вызов.
Лениво докурила, выкинула в окно. Зависла в каком-то пустом безмыслии, слушая гул воздуха в окна.
Вытряхнул водитель, спросив осторожно:
– Дальше едем?
Кивнула, закрыла окно.
Поехали дальше.
Бабуля была какой-то задумчивой и молчаливой.
Ну, мы сели пить чай. Бабуля разлила, села. Взяла кружку и шумно засосала с поверхности.
Этот звук и жест – знакомый по сну с прабабушкой, – мена разбудил.
Я потянулась за своей кружкой, спросила вкрадчиво:
– Бабуль, а скажи, как прабабушку звали?
Бабуля, ворчливо:
– Надей.
Я помолчала, ожидая продолжения. Не дождалась, и подбросила наводящий вопрос:
– Это потому что Надежда? А на что?
Бабуля подняла от кружки удивлённо-раздражённый взгляд и тихо рявкнула:
– А я знаю, ять?!
Опустила взгляд к кружке, всосала. Буркнула тихо:
– Я вообще её имя в документах только прочитала… в похоронке. Бабка моя ни разу по имени её не назвала… всё «твоя мать», да «твою мать».
Я растерялась, и, не подумав от растерянности, вывалила заготовленный на поездку вопрос:
– А… никто не рассказывал, как она погибла?
Бабуля вскинула очень злобный взгляд, и заорала:
– Слыш! Тебя, ять, не учили беречь нервы пожилым людям, а?! Припёрлась внезапно, вся взъерошенная, да ещё мне тут в душу лезет!
Я напугалась. И залепетала:
– Ой! Прости, бабуль. Просто…
Бабуля злобно, но уже без крика:
– Херов сто! Что в жопу не влезло – в рот запихали, а полсотни в пёс те пропали!
Меня криво, сквозь страх, улыбнуло. Бабуля глянула на мою улыбку, буркнула:
– Чай пей.
И – всё.
Потом мы сидели, молчали вместе, хлебая чай и глядя в одну точку над столом.
Наверное, думали тоже вместе – про пробабушку.
И меня настолько расслабило, что я перестала ковырять память, где я могла слышать, что прабабушку зовут Надей. Просто приняла – и всё.
А ночью мне поменяли кошмар:
Коридор ВУЗа. Иду на пару. У дверей аудитории стоит кружок студентов в разном камуфляже с автоматами.
Дебил в чёрном поворачивает голову, смотрит прямо в глаза. Во взгляде у него – холодная расчётливость.
Он восклицает:
– О! Дарья!
Тянет руку за спину, говорит:
