Раз пергамент со схемой края Шушемур не дает ответа.
Раздался резкий крик, всхлопнули крылья.
Ночная птица, догадался нойон и рассердился на себя за то, что вздрогнул.
– Не богохульствуй, багатур, – голос шамана был строг. – Ты равняешь возможности бога и мертвой шкуры?
Небо заволакивали темные, быстро бегущие облака, занавесом укрывая от наблюдателя неестественный кровавый закат. Близилась ночь.
– Первые болящие начали умирать, в лагере вот-вот начнется мор, – сменил тему нойон. – Нужно выбираться. Неизвестно, что еще подстерегает здесь людей. Сегодня в лагере видели черную змею, она проползла из конца в конец становища и скрылась в зарослях.
В костре громко выстрелило и к столбу дыма, тянущегося в небо, присоединился сноп сверкающих искр.
Шаман опустил веки, уберегая глаза от яркой вспышки, а когда поднял, в его огромных черных зрачках Дэлгэр увидел потусторонние красные блики.
– Змея – знак, – пожевал губами шаман, размышляя. – Тэнгри ниспошлет путь. Все сложится хорошо, багатур.
Раздался шорох и, раздвинув входной полог, из юрты для знатных пленниц вышла урусутская княжна Велемира. Увидев мужчин она ойкнула и попятилась, отступая внутрь. Дэлгэр жестом приказал ей остановиться, медленно обвел взором.
Княжна была красива. Одета в короткую шубу куньего меха, в длинный, доходивший до подошвы сапог, летник, подол которого был также оторочен шелковистой палевой куницей. Густые золотые волосы девушки сплетены в косу. Пухлые губы, сверкающие нефритово-зеленые глаза…
– Сто-о-оп! – разрезал округу оглушительный крик.
Шаман, сотник и княжна повернулись на шум.
– Верещагина, что у тебя в ушах?!
Режиссер поднял голову от монитора и свирепо воззрился на княжну. Глаза его метали гром и молнии.
Девушка испуганно подняла руки, ощупывая мочки.
– А я скажу тебе что, – продолжал бушевать режиссер. – У тебя в ушах хреновы «Тиффани»! Сияют на крупном плане на весь плейбэк[9] как два прожектора! Ты какого черта в кадр поперлась, а серьги не сняла, Велемира?
– Я сниму, – подхватилась актриса, борясь с подступающими слезами.
– А может, так прокатит? – негромко поинтересовался помощник у режиссера.
– Что прокатит?! В тринадцатом веке? На них надпись «Верните в Нью-Йорк» на весь экран, – вызверился режиссер, тыча рукой в злополучные серьги: сердечки с выгравированной фразой, выполненные из желтого золота высшей пробы, стали модным символом знаменитого ювелирного дома.
– Давайте просто повторим дубль, а потом подмонтируем, – предложил Дэлгэр-багатур. – Насть, не реви, – он обнял княжну Велемиру и успокаивающе гладил по спине.
– Да что бы ты понимал, – вспыхнул режиссер. – Мы снимали в сложной технике, одним кадром!
– Ну, соединим из двух, ничего же страшного. Просто встанем, как
Техническая запись с камеры, поступающая на монитор и позволяющая режиссеру видеть отснятый материал прямо на съемочной площадке.
