дождь, деревья, кусты и травы влажно блестели в последних лучах заходящего солнца. Еще миг – и светило скрылось за горизонтом, торопясь уступить небо огневым, воспаленно-красным сумеркам. Колеблясь на ветру, осока издавала тревожные шорохи. Невидимые птицы, засевшие в кронах гнутых сосен, кричали, возвещая скорый приход ночи, и крики их напоминали человеческие стоны. То и дело прилетали отголоски негромких разговоров, прерываемые раскатами грубого мужского смеха.
Дэлгэр-багатур[2] втянул носом пряный сырой воздух: он здесь сочетал смрад болотного разложения с благоуханием цветущих растений, что после грозы пахли особенно крепко. Воздух проник в легкие нойона[3] Дэлгэра, он зевнул, широко раскрыв рот, и поторопился сразу же сомкнуть челюсть. Лукавые болотные цветы дурманили, прельщали сном, а если основательно надышаться – вызывали головную боль.
Нойон с тоской вспомнил дом. Равнинные раздолья, не имевшие краев, степное разнотравье, звуки, краски, необъятные великие небеса, простирающиеся насколько хватает взора. Табуны прекрасных коней, скачущих по просторам родной степи. Степи, созданной всезнающим и благодетельным богом Тэнгри, творцом всего мира, обитающем на Вечном небе. Беспредельном лазоревом небе. Здесь, в урусутских землях, небо было низким и серым.
Сгущались тени, размывая очертания предметов вокруг. На траву лег сырой туман. Сумерки – самое опасное время суток, время зыбкости и неопределенности, время, когда из нижнего мира под покровом темноты проникают на землю злые сущности. А оврагов и болот в этой части предела Урусут – как ковыля в степи. И каждая впадина может быть входом в подземное царство. Хорошо, что на стоянке горят костры: огонь – могущественная, Тэнгри-богом дарованная людям сила, оберегающая от зла.
До ноздрей Дэлгэр-багатура донеслись ароматы дымка, кипящей похлебки и жарящегося на костре мяса. Ужин обещает быть добрым, а как иначе, пока у него есть лук и стрелы, воин всегда добудет себе пищу. Дайчины[4] Дэлгэра с избытком забили птицы и наловили в силки зайцев, коими щедра эта местность.
Однако земли урусутов изобилуют и другими дарами: леса полнятся дичью и пушниной, а реки – рыбой и жемчугами; земли родят хлеба; деревья истекают диким медом. Города пышны и богаты ремеслами. А маковки своих молельных домов урусуты кроют чистым золотом. Да, Урусут вместе с другими западными пределами определенно достоин чести войти в Великую Монгольскую империю, да хранит ее Тэнгри, благодетельный и правосудный. Так постановил каган[5] Империи Угэдэй-хан, объявив для укрепления славы и национального величия всемонгольский западный поход, целью которого станет небывалое укрепление Империи. Оперевшись на два крайних моря – восточное, где светило ежеутренне встает, и западное, где день ежевечерне тает, – Монголия, по воле великого синего неба, будет царством, над которым никогда не заходит солнце.
Дэлгэр-багатур три года не
Багатýр (монг.), почетный титул. Также – воин.
Нойóн (монг.) – глава сотни, сотник. Современное соответствие – капитан армии. Сотня – название воинского подразделения из ста человек в монгольской армии, аналог современной роты.
Дайчúн (монг.) – воин.
Кагáн (монг.) – высший титул «верховный правитель», «великий хан».
