Геспериды или Творения человеческие и божественные. Роберт Геррик

      Под сенью леса, там, где тёк

      Журчащий нежно ручеёк,

      Заснула Амариллис крепко;

      Над нею робин сел на ветку,

      Решив – недвижима она

      И, значит, жизни лишена;

      Укрыл её листвой и мхом,

      Что смог насобирать кругом;

      Но тут как раз она проснулась,

      Глаза открыла, отряхнулась —

      И птах вспорхнул, восторга не тая:

      «О, как же рад, что обманулся я!»

      Пирог я не поел вчера, хоть плачь:

      Когда его подали, был горяч,

      Фурс на него подул что было сил

      Три иль четыре раза – остудил;

      Казалось, всё, бери любой кусок —

      Но есть никто не стал: смердел пирог.

      Тебе – главу свою склонять,

      Завядшей лилии под стать;

      Смотреться бледною луной

      Иль Иокастою больной;

      Вздыхать, рыдать – вдове сродни,

      Что тяжко сносит скорбны дни,

      Иль деве, что грустит одна:

      Любимым брошена она;

      Тебе – в несчастья эти впасть,

      Ведь ты мою презрела страсть,

      За что тебе прощенья нет —

      Жди многих горестей и бед:

      Богам, не чуждым доброты,

      Претят жестокие, как ты.

      Создай мне, мастер, свод небес,

      Где много света и чудес,

      Где сферы тут и там летают,

      Где звёзды яркие блистают,

      Где солнце золотом лучится,

      Верша свой пусть на колеснице;

      Создай красоты зон земных,

      Сезоны все со сменой их;

      Создай пылающий закат,

      Ночь, а потом пусть нежит взгляд

      Авроры праздничный наряд.

      Пусть льют дожди из чёрных туч,

      А после глянет солнца луч.

      Прошу, создай сие творенье,

      И я воскликну в восхищенье:

      Весь свод, все прелести картины —

      Не очи ль дивные Коринны?

      Талант и мудрость, ум и знанья —

      Почиют здесь и дарованья

      Того, кто в славе упокоен

      И вечной памяти достоин.

      Читатель, у могилы сей,

      Честь воздавая, слёзы лей;

      Не ты один оплачешь прах —

      Все монументы тут в слезах.

      Ест, но молитвы не читает Грилл:

      То суп горяч – он дует, чтоб остыл,

      То, обжигаясь, он бифштекс жуёт,

      Ему не до молитвы – занят рот.

      Итак, расстаться мы должны?

      Судачат: слишком мы вольны,

      Открыты в чувствах и нежны;

      Так, невиновных, нас бранят,

      И в злобе всяк обидеть рад.

      Когда б встречались мы тайком,

      Вот это было бы грехом,

      И нас сопровождал бы стыд;

      А ныне нам он не грозит,

      Ведь мы чисты,

Скачать книгу