за происходящим. Хозяин действительно нес на руках безжизненную Эльзу вниз по лестнице. Конечно, никто из ее бывших работодателей так бы не поступил. Больная женщина была завернута в пуховое одеяло, но босые ноги выглядывали наружу. Бедная Эльза, у нее на ногах было столько мозолей.
– Машина на месте? Принеси еще одеяло, Ханна.
Мари Мельцер шла рядом с мужем, Ханна поспешила вперед, чтобы открыть входную дверь. Внутрь дома влетели белые хлопья – снег пошел именно сейчас.
Фанни Брунненмайер, положив руку на плечо Герти, рыдала, взывая к Божьей милости.
– Она не вернется, Герти. Она не вернется.
Герти побежала, чтобы принести пальто и шляпы для господ. Мари Мельцер мимолетно ей улыбнулась, взяла вещи и поспешила за мужем. Видимо, она хотела поехать с ними в больницу.
Ханна едва успела закрыть за ними входную дверь, как на верхней площадке лестницы появилась Китти Бройер. В замешательстве она уставилась вниз, где стояла Ханна с Герти и рыдающей поварихой.
– Боже мой, какой ужас! – воскликнула она. – Герти, не забудь мой чай. Но без печенья. У меня пропал аппетит!
Дела шли в гору. Пауль Мельцер чувствовал это, несмотря на то, что почти все в его ближайшем окружении были настроены скептически. Но он был уверен, что у него правильная интуиция, как у отца. Дно экономического спада после проигранной войны было пройдено.
Он положил письмо, над которым долго размышлял, обратно в папку и решил принять решение завтра после детального обсуждения с Эрнстом фон Клипштайном. Предложение США о поставках хлопка-сырца было вполне приемлемым, вопрос заключался лишь в том, действительно ли новая рентная марка, на которую он сам возлагал столько надежд, приведет к стабилизации немецкой денежной системы. Однако если немецкая валюта продолжит терять в цене по отношению к доллару, то лучше было бы совместить покупку хлопка с покупкой набивных тканей, чтобы не понести убытки.
Он закрыл папку и потянулся – сидение за столом не шло на пользу его плечу, оно затекало, если он долгое врем не двигался. Это было неприятно, но в целом ему очень повезло – другие возвращались домой с войны с гораздо более тяжелыми травмами. Не говоря уже о многих, многих тысячах людей, которых поглотила война и которые лежали где-то в чужой земле. Да, похоже, он был счастливчиком. Он не только выжил, но и снова мог обнять свою любимую Мари, двух детей, мать, сестер… Не все вернувшиеся домой чувствовали себя так же хорошо, многие несчастные обнаружили, что жена или невеста за время его отсутствия нашла себе другого.
На улице уже стемнело. Из окна кабинета была видна часть освещенных цехов ткацкой фабрики Мельцера с застекленными уступами шедовых крыш, а за ними, на некотором расстоянии, здания камвольно-прядильной фабрики и других промышленных предприятий. Далеко вдали в ночной темноте мерцали огни города. Это было хорошее, мирное и обнадеживающее зрелище. Его родной город Аугсбург – как он часто тосковал по нему в те мрачные дни войны в России! Но лучше было не думать об этом, чтобы не возникало никаких воспоминаний. То,
