мог намылить им даже руки, после чего отправил букет на помойку. Откуда ему знать, что это конфеты.
Вот и секретарша Вероника ему улыбается. У нее шефа убили, а она раздумывает, какой чай сегодня заваривать.
– Давай выпьем кофе на набережной, – предложил он. – Я угощаю.
По случаю хорошей погоды в обеденный перерыв все столики были заняты, и они держались за руки, чтобы не потерять друг друга в толпе. Их охватили посторонние запахи всех видов и оглушили разговоры, в которых их собственная беседа сразу потерялась. В груди Неробова гудело, словно он проглотил старинный пароходный гудок. Где-то простудился, решил он.
По правую сторону простиралась река, покачивавшаяся сероватыми волнами. В свете неяркого солнца волжская вода приобрела бледно-золотой отсвет. Такой же цвет имели лица прохожих. Шагая рядом с Вероникой, Неробов удивлялся тому потустороннему существу, в которое превратилась его спутница.
– Тебе идет оранжевая юбка – она напоминает мне цветы. В детстве у меня было физическое недомогание, я слег в постель с высокой температурой. Мы жили в деревне. Где лекарств не было, и вылечили меня настойкой из оранжевых цветов. Вряд ли обошлось одним настоем, не обошлось и без духовных средств. Был монах, который излечивал крестным знамением и молитвой, другие наставники пользовались растительными сборами.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, – бормотала Вероника, словно находилась в сомнамбулическом сне. – Это ноготки, то есть календула. Помогает при простудных заболеваниях, она и вылечила тебя от гриппа или ангины.
PPа разговором они не сразу увидели Маковцева, который в обществе солидного деятеля удобно расположился на веранде речвокзала, и с наслаждением поглощал блины со сметаной, радуясь жизни.
Неробов вспомнил длинный ряд грядок, на которых покачивались оранжевые чашечки ноготков, от них шёл стойкий лекарственный запах. Он поражался поразительной памяти, которая воскресила воспоминание о ноготках при одном взгляде на оранжевую юбку Вероники. Он явственно ощущал тонкий аромат календулы, который примешивался к ароматам жареного мяса и сдобы, предлагаемых в рестораны на набережной. В витринах мелькали женские силуэты, похожие на бабочек с трепыхавшимися крыльями. Неробов не отводил глаз от тёмно-рыжего пятна, все прочие цвета разбегались в стороны, не задерживаясь, но женщина в оранжевом стояла на месте, терпеливо ожидая своего времени.
Тишина набережной была нарушена посторонними звуками.
– Вероника, расскажи мне то, что никому не рассказывала, – попросил Неробов.
Орлы из оперативного состава до нее не добрались. А ведь именно она бронировала отель для Дубровина. Собственно, номер предназначался другому, но заказала она.
Секретарша мало чего понимала, но в том, что сейчас следователь действует в её интересах, она не усомнилась.
– Блинчики? – предложил Неробов.
– Со сгущенкой. И кофе.
– Какого числа? – настаивал
