Но я терпеливо сидел в удачливой заводи, ждучи счастья в надёжной лунке. На душе, как на небе, было светло и спокойно. За моей спиной беспечально шумел боро́к, а впереди лиловела приветливая гладь. И лица снега, камышей, сосняка, воздуха взирали на мир цепкими человечьими глазами, глядели на жизнь совсем по-людски: откровенно, жалостливо, потаённо, всевидяще…
Вспомнилось перволедье и гул пешен, и звонкая перекличка рыбаков, и предостерегающее потрескивание льда под ногами, и сверкающая серебром рыбья стая под самым прозрачным льдом…
Мысли рождались сами собой, словно приходили извне. Здесь, на озере, я особенно остро ощущаю жизнь, ведь озеро то спит, то просыпается. И зависит это от того, из-за какой горы подует ветер. Так и клёв будет, если с юга, а если с севера, то пронзит он тебя насквозь, и ты поймешь, что такое холода. Жизнь рождается в тепле и приходит с юга.
А ещё ты увидишь, что каким бы пасмурным ни был день – под вечер часто проглядывает солнце и небо голубеет к морозу. И тогда откроется главное – где-то в глубине плавает твоё счастье. А может, вовсе и не твоё? Может быть, оно просто наталкивается на твой крючок и дарит волшебные мгновения? Но стоит прикоснуться к нему, и счастье превратится просто в крупную рыбину.
День близился к концу, но никто больше не пришёл на Первое озеро. Ну что же, я здесь не одинок: со мной лес, наступающая ночь да мороз… И тут от резкого удара удочка чуть не вырвалась из моих рук. Но на этот раз леска была крепкая. А всё-таки счастье больше, когда его вываживаешь на тонкой леске, – мелькнула мысль.
Двухкилограммовый окунь с трудом пролез в лунку, обмёрзшую к вечеру. И я увидел в его губе свою мормышку, похищенную накануне. Так вот он, тот редкий случай… Впрочем, может быть, и не редкий. Ведь рыбы возвращаются на свои уссухи, как и мы в свои дома. Всё живое в мире, словно бумеранг, пущенный умелой рукой, неизменно стремится к своим истокам.
Смеркалось, но горизонт всё ещё не хотел гаснуть. Во́роны взлетели с соснового острова и закружили над озером, зловеще каркая. Я оглянулся…
По заснеженным просторам кто-то двигался. Он медленно приблизился, весь завьюженный, почему-то без шапки, пристально поглядел на меня и проплыл в сторону пылающего заката, в безлюдный снежный простор…
Мороз вновь крепчал. Громово́ трескался лёд на озере. Пушечными залпами рвался и оседал. Сне́ги стали синими, с огненным отливом. Над Воробьёвыми горами и Бас-островом во всё небо разливался закат – необыкновенно яркий и многокрасочный. Его не могла передать ни одна земная краска. Он был не красный, и не оранжевый, и никакой иной, людьми обозначенный.
И тогда, не жалея голоса, я закричал в оледенелое безмолвие:
– Это – цвет заходящего солнца…
Часть третья. Звезда рыбака
Глава 1. Рыбы Нового Завета
Фрагмент напольной мозаики храма сщмч. Киприана и мц. Иустины в Юкках
