Женя сразу же отберет у тебя водительские права.
– Но-но! Ты только ему не подсказывай, – то ли требует, то ли просит и, не сбавляя скорости, входит в поворот.
– Ты выехала на встречку! Пересекла «сплошную»!
– Совсем чуть-чуть. Не будь такой занудой.
– Я-то… Тот мужик, который ехал навстречу, успел в штаны наделать, – серьезно возмущаюсь такой беспечностью подруги. – Нет, ты как хочешь, я с тобой больше кататься не буду. Ты – самоубийца. И потенциальная убийца, подвергаешь опасности других участников дорожного движения.
Плевать, что звучу действительно как зануда. Меня правда это беспокоит.
– Ну, не сердись, – Бусманова меняет тон на умилительное улюлюканье. – Я буду аккуратнее.
– Ага. Один день.
– Ну, Маш… Кстати, ты же с нами поедешь на днюху к Алине? – Поймав мой взгляд, спешит заверить: – За рулем будет Женя.
– Еще не решила.
– Но ты же идешь?
– Иду.
– Уже хорошо! Будет круто.
Свободно выдыхаю, только когда благополучно добираемся до университета. Аня занимает место на парковке. Поворачиваемся друг к другу и одновременно выпаливаем:
– По поводу свадьбы…
– По поводу вчера…
– Ладно, ты первая, Маш, – она, вроде как, только рада отсрочке.
Я на этом не зацикливаюсь. Потому как все, о чем могу думать – снова Ярик.
– Градский… Он и Овсянникова… – не хватает сил закончить вопрос.
Однако Бусманова понимает, что меня интересует.
– Ушли вместе, – выдыхает голосом, полным сочувствия. – Мне очень жаль.
– Я знала. И… я готова. Неважно уже.
Нет, не готова. Новая вспышка боли грудь вскрывает. Все наружу. Обдувает холодом и поражает неизвестными инфекциями. Умираю ведь… Слез нет. Какое-то опаляющее оцепенение. Если не начну действовать – взорвусь.
«Маруся… Маруся…»
Вот и все. Все.
– Я еще хотела тебе сказать… – мнется подруга, а это ей совсем не свойственно. – Это не мое решение. Женя, блин! Он попросил Градского быть свидетелем. Я только час назад узнала! Он сам… После того, как рассорился с Виталиком, не мог решить, кого позвать. А тут Град… Они ведь дружили всегда… Ну, в общем, так, – берет меня за руку, а я все не могу решить, как должна реагировать. – Если ты теперь откажешься быть моей подружкой, я пойму.
– Нет, конечно, не откажусь. Это… Ничего не меняет. И вообще… Пфф…
Откуда еще эта бравада берется? Внутри ничего живого не осталось.
– Может, это поможет вам помириться…
– Конечно же, нет. Как ты это представляешь? После Овсянниковой?
Аня тушуется и взгляд отводит.
– Я не знаю. Просто очень расстроена.
– А я – нет! – снова вру. Похоже, совсем скоро это войдет в привычку. – Знаешь, я решила двигаться дальше.
– Правда? – Бусманова буквально челюсть роняет.
– Не
