подтвердила, что вопросов нет.
– Вперёд!
Работа закипела. Кто был из деревни, тот быстро нарезал ветки и начал плести мат. Городские, нарезав заготовки, стали посматривать на своих товарищей, которые быстро справлялись с работой по вязке. В итоге, каждый стоял в строю, держа в руке скрученный мат. У некоторых всё-таки оставалась надежда на то, что помкомвзвода пошутил.
– Как же на эти маты простыни застилать?
– Там матрас дадут.
Когда пришли в расположение, всё встало на свои места.
– Днём, – начал объяснять сержант, – мат в скрученном состоянии находится в изголовье. При отходе ко сну мат раскатывается, на него стелется обмундирование, в голову ставятся ботинки и накрываются шапкой. Постель готова! Ложитесь и накрываетесь шинелью.
Всеобщее молчание обозначило полное отсутствие вопросов, хотя, не только вопросов, но и слов никаких не было, понимали, идёт война, тут не до простыней.
Через два дня подготовки всего необходимого для жизни и учёбы на построении объявили:
– Вы прибыли в четвёртый учебный артиллерийский полк Сталинградского учебного лагеря. Из вас подготовят младших командиров подразделений связи.
– Ну, это понятно, – утвердительно негромко пробасил Жора.
Началась учёба. В основном все занятия проходили в лесу или поле, даже занятия в классе проходили на свежем воздухе. «Классом» назывались вырытые в земле полукруглые углубления. Пришедшие на занятия, расчищали снег на своих местах, и садились на заранее срезанные ветки. После 30—40 минут занятий все по команде вскакивали и начинали трясти и толкать друг друга, чтобы согреться. Затем, продолжали занятия. В день на теоретические вопросы и их практическую отработку отводилось 12—14 часов.
После вечерней поверки Виктор, шатаясь от усталости, направился к своему спальному месту. Сознание было на грани отключения.
– Витя, ты как? – странным голосом спросил Жора.
– Жив, – Виктор удивлённо посмотрел на друга. – Что с голосом?
– Не знаю. Сил никаких нет. Еле ноги передвигаю.
– Держись. На фронте труднее будет, – Виктор тяжело сглотнул. – Думаю, осилим.
– Да. Выдюжим, только вот жрать охота.
– Не думай об этом, Жора.
– Да я и не думаю, но как вспомню домашнюю еду… И здесь…
– Ну, хлеба как-никак на день 600 граммов дают.
– Витя, этот кусок так называемого хлеба меньше трёх спичечных коробков.
Виктору не нашлось что ответить.
– Да и хлеб ли это? – продолжал Жора. – Какая-то плотная, вязкая масса неопределённого вкуса. Это хлеб?
– Ну, утром-то пюре из картошки, хоть и из сухой, но всё же картошка, – после этих слов Виктор огляделся, не слушает ли их кто.
– Витя, я сегодня ту чёрную картофелину, которую выловил в супе, отдал Маме. Когда он увидел, что она досталась мне, на меня смотрел так, что
