это Добрыня, измаявшись любопытством, заглянул внутрь укрытия. Увидев гостя, он довольно заулыбался.
– С волосами. Это хорошо. Как звать, величать? – не дождавшись ответа, богатырь покачал головой. – Не понимает, – произнёс он отчётливо. – Это плохо.
Кусая свой ус, Добрыня смотрел то на юношу, то на Алёнку, о чём-то таком размышляя.
– А знаешь, что девонька, – сказал он задумчиво, – ты его и научишь.
– Чему?
– Нашему языку, чему же ещё.
Алёнке хотелось на воздух, подальше от Алекса и от выдумки воеводы.
– Почему это я?
– Ты его спасла, тебе и учить.
– А вот и не я. Это Кирилл его из воды вытащил. Я в лодке сидела.
– Значит, вдвоём будете учить.
– А вот и не буду, – неожиданно заупрямилась девушка. – Ваш пленник, вы его и учите.
– Он не пленник. Он наш гость, – поправил Алёнку Добрыня.
– А мне всё равно! Ваша очередь с ним нянькаться!
Алёнка ринулась к выходу. Не ожидая такого напора, воевода отпрянул.
– Вот и договорились, – пробормотал богатырь, поднимаясь с карачек.
Лес пребывал в тишине весьма удивлённый поступком незлобной девицы, и только коршун злобно хихикал над местом, чувствуя в воздухе зло. Чтобы прогнать повисшее в воздухе напряжение, Добрыня велел пристывшим возле парням (Игорь ещё и скалился) разобрать варажню:
– Стряхните снег и аккуратно снимите лапник. Я заметил, он без обужы.[6]Так пусть пока и лежит, где лежит. Наше дело помочь гостю прозреть, то есть, я хотел сказать, свет Божий увидеть.
Так и сработали. Наконец, воевода с подручным смогли как следует рассмотреть незваного гостя. Добрыня глядел с добром, уже представляя парня в дружине; Игорь же пялился в чужака недобро. Одетый в суконные порты и длинную до колен рубаху вниз волчьей накидки, он сжимал кулаки, представляя в грязном уме всё то нехорошее, что может случиться с парнем и девушкой вне законного брака.
Алёнка уже сожалела что, позабыв народную мудрость: «Кто гнев одолевает крепок бывает», – позволила гонору взять верх над собой. Скромно стоя в сторонке, она укоряла себя за несдержанность: «Вот и получается, красная ягодка, да горька на вкус…»
Алекс смотрел на Добрыню без страха, шестым, утраченным, чувством понимая, что здоровяк его не обидит. Дикарь был высоким и складным и поражал своей живостью и внутренним добродушием, свойственным сильным от природы людям. В отличии от чистильщиков, тоже не маленьких, варвар был ещё и красив. Русые кудри обрамляли высокий лоб и спускались к широким плечам. Небесного цвета глаза, правильный нос, светлые брови и курчавая бородка полнили образ мужа зрелого и добродетельного.
«Такой с вертолёта не сбросит, – думал Алекс, улыбаясь стоящему над ним великану. – Такой, если что, выскажет тебе всё, что он думает о тебе, даст возможность защищаться и только потом
