что наш тип цивилизации пока может балансировать на лезвии ножа! Но я не об этом. Володя, моя главная проблема была в том, что я хотел своего ребенка. Я бредил этим. Настоящего.
– Все наши дети настоящие. И у тебя были сын и две дочери от тети Алои. – Я не понимал, о чем он говорит.
– Я хотел своего мужского ребенка, – тихо, на грани слышимости сказал дядя Сема.
И в этот момент первым побуждением было выкинуть его из машины. Выкинуть, закрыть дверь и уехать нажраться.
Пить коньяк, курить сигары, играть в шахматы со случайными партнерами.
Делать что угодно, чтобы из головы вычистилась эта фраза.
Хотя бы чуть стерлась, не была такой ядовито-яркой.
Меня чуть не вырвало, когда я сдерживал себя, чтобы не вытолкать дядю.
– Ты же из высшего слоя, – сказал я. – И вообще, физиологически мужчины не приспособлены. У женщин можно определенными техниками, лекарствами… Говорят, небольшой процент рождается даже в браке… Но мужчины – нет! Разве что в Индии делают операции, противозаконные, с высокими рисками…
– Делают, – кивнул дядя. – В нескольких ашрамах. Но на самом деле не только там. Еще есть клиника в Швейцарии и клиника в Бразилии. Новейшее оборудование, просто чудовищные цены и шанс на успех – почти восемьдесят процентов.
– Только не говори…
– Скажу, что уж там. Я сделал операцию, а потом родил ребенка.
– У меня есть брат – жог, – сказал я, и это ощущалось как «кто-то взорвал мой дом». – Тебя изгнали до операции?
– Задолго, – ответил дядя. – Я напился и случайно признался Марату. Марат перепугался и побежал к Олеже, деду, для тебя – прадеду, сейчас он уже мертв, и подозреваю, что та история поубавила ему жизни. Он вызвал меня, я сказал как есть, что думаю об этом. Из женской половины почти никто не знал, из мужской все старшие в курсе. Мне собрали денег на несколько месяцев жизни, я пообещал никогда не возвращаться, инсценировали мою смерть. И я покинул и дистрикт, и Россию, и весь Славянский Союз, уверенный, что никогда больше не вернусь.
Я завел двигатель и тронулся, выезжая с парковки. В зеркало заднего вида я обнаружил, что за нами следит милиционер, который сейчас снимал на телефон момент нашего отъезда.
– Но ты вернулся, – сказал я сухо.
– Под чужим именем, да. Я умираю, – ответил дядя. – За Ягайло идет охота. Хуже того, на таможне меня узнали, но не посадили в тюрьму, а придумали мелкое нарушение, за которое дали несколько дней исправительных работ. Чтобы подставить тебя, а через тебя твою мать.
Суть интриги начинала вырисовываться, но кое-чего я еще не понимал.
– Если ты все это понял, почему не признался, кто ты? Испугался тюрьмы? Но ведь итогом будет что-то худшее?
Дядя хрипло рассмеялся.
– Завтра утром, в одиннадцать, в аэропорту «Единение» дистрикта Тверь приземлится транспортный самолет из небольшого дистрикта Аргентины. В нем будет
