кирпичами поехала и развалилась куча досок.
Сомов подошел и увидел край металлического короба.
– Так. Иди-ка сюда, голубчик.
Раскидав доски, он достал короб и, повозившись, – тот закрывался плотно – открыл.
Иконы внутри не было. Зато обнаружился кусок бархата, расшитый золочеными крестами, несколько пропитанных чем-то холстин и маленький нательный крест на шнурке.
Сам не понимая, с чего вдруг, Павел перекрестился и прошептал:
– Господи, прости мя грешного.
Оглянулся – не слышал ли кто – и уже громко крикнул:
– Понятых ведите!
Вместе с понятыми в сарай вбежал дед.
– Это вы чего тут? Ты куда свои пащелки совать надумал? А ну, брось, не твое!
Полицейские едва успели перехватить разбушевавшегося хозяина.
Сомов подошел к нему.
– Так ты знал, старый хрыч? А ну говори, где Шишов, а то сам по статье пойдешь!
– По какой еще статье?
– За соучастие в убийстве. Или ты не знал, что дружок твой библиотекаршу порешил, когда икону доставал?
– Не знаю я ничего ни про какую библиотекаршу!
– А про икону, следовательно, знаешь?
– Нет!
Сомов повернулся к полицейским:
– Пакуй его, ребята.
– Да подожди ты! Шишову утром мать позвонила. После этого он собрался и деру дал. Куда – не сказал. Сукой буду – не сказал.
– Икону с собой унес или спрятал понадежнее?
– Забрал. В сумку такую, ну… в каких на базаре барахло держат, положил, сверху покидал тряпье и уехал.
– В Кадый повезем или к себе? – спросил сержант, когда они, отпустив понятых, тронулись с места.
Сомов ответил не сразу.
– Как ты думаешь, где он быстрее всего исчезнет из нашего поля зрения?
Сержант призадумался.
– Товарищ капитан, – вступил водитель Гоша. – Отсюда напрямки по просеке можно на проселок выехать, а там до Красногорья и моста через Унжу недалеко. На той стороне Горчуха, а за ней тайга начинается. Легко можно найти, где отсидеться. Там охотничьих домиков до фига. Я с батей охотился не раз. Эти места знаю.
– На машине точно проедем?
– Лето же. Можно рискнуть.
– Сворачивай к проселку, – приказал Сомов.
После разговора с Павлом Алиса вернулась домой, но и там не находила себе места. И злилась, и обижалась, и – сама не знала, чего именно – боялась.
Бесцельно походив по дому, она сменила влажную от пота футболку и вышла на улицу.
Надо пройтись.
Подумав, решила дойти до пляжа. Далековато, зато можно будет полюбоваться Унжей. Река очень красивая летом.
Алиса неторопливо шагала по родному городу, размышляя о своей непутевой личной жизни. В Питере она несколько раз пыталась выстроить отношения с мужчинами, и что-то вроде бы даже получалось. Но как только заходила речь о замужестве, все разваливалось.
