я внесу свой вклад, папа, – я встал и одарил его лукавой ухмылкой.
В тот день я поистине стал распутником.
В тот день я превратился в хитрого, бездушного человека, которого видел теперь всякий раз, когда смотрел в зеркало.
В тот день я в самом деле извинился перед Луизой, даже поцеловал ее в щеку и велел ей не беспокоиться. Сказал, что был пьян и совершил ошибку. Пообещал, что мы непременно поженимся и у нас будет прекрасная свадьба. С девочками-цветочницами, архиепископами и тортом выше небоскреба.
Следующее десятилетие я правильно пользовался обстоятельствами.
Я посылал Луизе подарки на день рождения, засыпал открытками и часто виделся с ней во время летних каникул. Вставлял цветы ей в волосы и говорил, что все прочие девушки, с которыми я трахался, ничего для меня не значили. Я позволил ей ждать, тосковать и плести наше будущее в своей голове.
Даже убедил родителей оплатить мне получение высшего юридического образования в Гарварде по ту сторону Атлантики и отложить свадьбу на пару лет, пояснив, что я вернусь, как только закончу учебу, чтобы взять Луизу в жены.
Но на самом деле в тот день, когда я закончил среднее образование и отправился в Бостон, я ступил на британскую землю в последний раз.
И отец видел меня тоже в последний раз.
Безупречное предательство.
Я пользовался его деньгами и связями до тех пор, пока не перестал в них нуждаться.
Высшее юридическое образование, полученное в университете Лиги плюща, стало достаточным основанием для того, чтобы я смог получать по четыреста тысяч в год в качестве партнера одной из крупнейших юридических фирм Бостона. На третий год я утроил сумму, включая бонусы.
А что же теперь? Теперь я стал миллионером, который добился всего собственными силами.
Моя жизнь принадлежала мне. Я мог сам управлять ею, распоряжаться и совершать ошибки.
А единственный кухонный подъемник, в котором я застрял, остался глубоко в моей голове.
Голоса из моего прошлого все еще эхом отдавались в ней, напоминая о том, что любовь – всего лишь недуг среднего класса.
Первая
Белль
Наши дни
– Порок развития матки, – в оцепенении повторила я, пристально глядя на доктора Бьорна.
Я чувствовала себя нелепо, сидя в облегающей юбке из красной кожи, укороченной белой блузке и закинув ногу на ногу, с пальцев которой свисала босоножка Prada на высоком каблуке. Все во мне источало женственность. Все, за исключением того обстоятельства, что я, судя по всему, не могу иметь детей.
– Так показало УЗИ. – Гинеколог одарил меня сочувственным взглядом, то ли поежившись, то ли скорчив гримасу. – Мы назначили МРТ, чтобы подтвердить диагноз.
Примечательно, что в этот момент я думала не о последствиях моего состояния, а скорее о том, каким же до странности волосатым был
