и счастья переполняют при воспоминании себя, сидящей у него на плечах. Я даже самого Хрущева увидела, когда отец так высоко поднял меня на свои плечи.
Так получилось, что, когда были проездом в Харькове, Никита Сергеевич тоже был там с визитом. Хотя запомнились только серая шляпа, серый костюм и возбуждение толпы.
Украина! Название какое-то интересное, созвучно слову окраина, а ведь, действительно, за ней заканчивается граница Советского Союза!
Оказалось, папка родился недалеко от Киева, на маленьком хуторе, который состоял всего из одной улицы. Зато сколько на ней было пыли! И я вместе с местной детворой с удовольствием носилась по ней босиком. До сих пор мои подошвы ощущают ее теплоту и мягкость.
Хотя мама, моя меня вечерами в деревянном корыте, почему-то не разделяла моих восторгов, и ночью слышно было, как она выговаривала отцу:
– Ну зачем мы сюда приехали? Боже, какая это дыра! Люди живут, как в древности, словно сто лет назад. Твоя сестра, извини, Гриш, даже не знает, что такое трусы. Куда я попала, мы нищие, но, по сравнению с этим, нет слов.
Папка только смеялся и обнимал мать. Она же продолжала сердито ворчать.
Я, разумеется, склонялась на сторону отца, не понимая маминого недовольства.
А его сестра Галя, этакая огромная красавица, подкидывая меня на своих больших руках, с восторгом восклицала:
– Яка гарна дивчина. Настоящая краля, куколка, да и только, – и целовала куда попало.
Визжа, вырывалась. Но самой очень нравилось чмокать ее мягкую смуглую щеку.
Папин брат Николай, голубоглазый и светловолосый кучерявый паренек, был того же возраста, что и Ванька-рыжий. Но совсем не вредный, а наоборот, выполнял все мои желания. Даже перестарался, накормив зелеными яблоками, которые росли высоко на дереве.
Но мне непременно хотелось их попробовать, и он достал. А потом у меня разболелся живот от них, и тетка Меланья, папина мать, несмотря на пожилой возраст, очень красивая женщина (мама сказала, что она мачеха папе и тете Гале), побила Колю палкой. Но я заплакала и просила не бить его.
Удивительно, но она послушалась и даже чмокнула в щечку:
– Яко разумно дитятко.
Тогда меня любили, вернее, обращали внимание на мое присутствие.
Папка, напившись, почему-то поругался со своим отцом, дедом Макаром, обвиняя его в смерти своей матери.
Мама попыталась успокоить его, но он, накричав, ушел. Она долго плакала от обиды, а потом тоже ушла. Было так жутко и страшно остаться одной. Стала придумывать всякие истории, чтоб побыстрее уснуть.
Наконец, пришли успокоившиеся родители, и я тут же моментально заснула.
На следующий день они оба куда-то уехали, а когда вернулись, объявили, что уезжаем жить в другую деревню, уже и квартиру сняли. Когда легли спать, и, уютненько устроившись между ними, почувствовав себя в полной безопасности, поведала им происшествие дня.
– Представляете, тетя Меланья побила большую Галю большой железной поварешкой! –
