моргнуть не успел – долетел до казарм. Вихрем пронёсся по переходам запутанным да у стола сотника незнамо как очутился. Сотник трапезничать на службе изволил: покусывал свежий хлебушек, да запивал кваском. Глаза на всклокоченного Велеслава поднял, спросил с долею шутки:
– Ты на кой так вырядился? Праздник у тебя какой?
– Бабушка покойная велела, – сверкнул Велеслав глазами чёрными, колдовским, что сотник аж куском недоеденным поперхнулся, – дабы ворога отвлечь, беду отвести.
Да и воткнул в стол нож разбойничий, аж лежащий на том столе шлем подскочил и противно звякнул.
– Но, но, порошу без рук! – рявкнул сотник, дыбы страх свой не показать, перед нижестоящим не опозориться. – А ты чего хотел, когда в стражу нанимался? Коли чаял жизни сытой да спокойной – шёл бы в пекари. Слыхал, как раз дочка Любомира от тебя глаз оторвать не может.
– Хотел, – Велеслав пару раз вдохнул-выдохнул, справляясь с гневом, да не больно помогло, – чтобы, когда мы, жизнями рискуя, душегубов в темницу бросали, они там и сидели, а не по площади разгуливали с глумливыми мордами, а подельники их в нас за службу верную ножами не тыкали. Ты на кой Некраса-то выпустил?!
– А вот так и выпустил, – отрезал сотник, пытаясь показать, что разговор окончен. – Виру он заплатил немалую, перед Еремеем слёзно повинился. Не за что его боле тут удерживать, не за что.
Но от Велеслава не так-то просто было «отрезаться».
– Так Еремей хотя бы жив остался! А как же те, которые вовсе травой поросли?
– А с чего ты удумал, что Некрас их всех порешил?
– Да про это весь город знает!
– Вот пусть весь город сюда и приходит, пред богами и людьми, что видели, рассказывает! А покуда нет – всё это слухи да твои домыслы!
– А то, что меня с его именем на губах порезать пытались – тоже домыслы?!
– Мало ли, в пылу боя послышалось чего, – буркнул сотник. – Уймись-ка, ты лучше, Велеслав, да иди работай. Там как раз жалобу проверить надо, бабы из-за курей в посаде подрались.
– Да какие, к чёрту, куры, когда стража выпускает опасного лиходея!
– Ты мне тут не голоси, сам как баба! Не твоего ума дело! Ты Некраса за покражу привёл – за то тебе честь и хвала. А дальше другие решают, что с ним делать. Надо будет – ещё раз приведёшь. Свободен!
Сотник сам уже в раж вошёл, спорить с ним – себе только хуже делать. Полный молчаливого несогласия, вышел Велеслав во двор, постоял, на редкие облака глядя. Тут серчай – не серчай, а снова не видать ему повышения, как своих ушей. Да что ж за правила такие неписаные и негласные, по которым тех, кто головой своей рискует, курей считать отправляют, а те, кто только замки на темнице отпирать и умеют, квасок попивают посреди дня? Затопило сердце злое бессилие – хоть волком вой, даром что луна не взошла! Да только толку от того – как от козла молока.
Велеслав глянул в сторону конюшни, да отвернулся. До посада, пожалуй,
