наконец забрать, что тебе принадлежит?
«Откажись, – шевельнулся в груди червячок тревоги. – Не подавай руки ордынцу, не отдавайся во власть дурной ведьминой крови». Голос в голове – будто матушка сказывает. Которая с младенчества его бабкиным наследием попрекала, будто он выбирал, каким родиться. Которая отродясь в него не верила, слова поддержки не сказала. Правда, что ли, лучше к ней прислушаться – или пойти за тем, кто встретился первый раз, а уже понимает совершенно? Велеслав привык рисковать – приловчился. Рискнул и в этот раз.
– Говори, что я должен делать.
– Начнём с того, – сабля выскользнула из ножен, холодной сталью прижалась к шее, – что животом своим рискуя, пытался ты защитить уважаемых горожан от безумного степняка. Да один только выжил.
Чиркнул клинок, распарывая кожу, потекло по плечу что-то тёплое да вязкое…
[1] Гречишники – блины из гречневой муки
Глава 12. ♜ Есть один путь наверх
Хорошо лежится, тепло да мягко, будто на облаке каком. И голос ласковый зовёт по имени:
– Велеславушка…
Открыл он глаз, сперва один, следом второй: матушка сидит, сонная, простоволосая. И по головушке гладит, как никогда в жизни не гладила.
– Сыночек мой. Проснулся.
Даже совестно слегка сделалось: она из-за него ночь не спала, у постели дежурила, в балаган учинённый поверив, всё ж таки какой-никакой, а сын, своя кровиночка.
«Знаю я, как правильно порезать – кровищи как после побоища будет, – обещал Хан. – Да вреда не причинит никакого».
Дотронулся Велеслав до повязки на шее, подсохло, не болело. Жить будет, вестимо.
– Сколько я проспал, матушка?
– Сутки, почитай, – ответила Ждана. Укорила по-матерински строго: – ты меня боле так не пугай. А ежели бы Дуняша с подружками за ягодой в лес не пошла, тебя не приметила?
– Девки каждый день туда бегают, ничего не боятся, – Велеслав отмахнулся, руку вяло над постелью поднял, – никуда бы я не делся.
– Всегда вот ты так говоришь…
Только сказать успела, в дверь избы заколотили, да так и открыли, не дождавшись. Сотник ввалился, а с ним двое стражников – для безопасности.
– Ну, Велеслав, сказывай! – велел сотник, руки на груди скрестив.
– Чего это деется?! – Ждана с лавки вскочила, орлицей на него накинулась, – Очнулся только человек, а он уже с расспросами пристаёт-донимает! А ещё сотник!
– Так дело больно важное, – невозмутимо отвечал сотник. – Полтора десятка уважаемых людей полегло! А у Велеслава на Некраса зуб давно. Может, он их и порешил?
– Ещё скажи, что горло сам себе перерезал! – продолжала бушевать Ждана. – Как таких разумников вообще в стражу берут, не то что в начальники!
– Ты, женщина, не голоси, – сотник строго поднял руку. – Коли не виноват он, пусть скажет, да и уйду я с миром.
Велеслав
